- Вот и я так думаю...
В родительский дом он приехал к обеду. Подумал, что если не поговорит с отцом, то хоть поест маминой еды. И, вероятно, застанет Аленку. Охрана, завидев его машину, открыла ворота, впуская хозяйского сына внутрь. Припарковавшись, Руслан быстро пошагал в дом, потому как дождь лишь усилился.
- Сынок,- Анна улыбнулась сыну, пытаясь скорее заключить его в объятия.
- Привет,- слегка отстранился, и поцеловал мать в щеку, - отец дома?
- Скоро приехать должен, к обеду. Ты к нему? Чего не позвонил? Предупредил бы, я пирог испекла, а так...,- женщина раздосадовано махнула рукой.
- Да мне на твоей кухне и сухая корка хлеба – сласть, - пожал плечами улыбаясь.
Женщина отмахнулась, заливаясь румянцем.
- А Аленка где?
- Алена с утра на работу унеслась, сказала, много дел.
- Я был с утра в клубе, ее там не было, - недобро подметил, переводя взгляд на маму,- мне-то хоть не ври. Она опять с этим своим ...Максимом, - скривился на имени.
- Сынок, у них любовь. Да пусть все сложно, пусть он неидеальный...но вы с папой слишком резко реагируете,- Руслан промолчал, а Анна Анатольевна продолжила,- ты бы лучше тоже присмотрелся...
- Ага, уже присматриваюсь,- хмыкнул как раз в тот момент, когда в столовую вошел отец. Руслан кивнул, Леонид Николаевич ответил тем же.
- Ты чего тут? – приподнял бровь.
- У меня к тебе несколько вопросов...
- Надеюсь, не по работе,- отец засмеялся, - пошли в кабинет.
Прикрыв за собой дверь, мужчина слегка напрягся. Не любил он просить у отца помощи, да и вообще... но ситуация была такова, что никто иной, кроме родного папы, ему ничего не поведает.
- Слушаю,- мужчина вздернул бровь, сосредотачивая взгляд на сыне.
- Ты знаешь Лабодского?
- Олега? – отец удивился,- Знаю, конечно.
- А можешь рассказать, что он за человек...
- Я думаю, твои коллеги могут тебя рассказать не хуже меня...
- Знаю, но я хочу реальную историю, да и не хочу, чтобы пошли слухи, что я им интересуюсь.
- На глазах умнеешь. Только вот зачем тебе это? Поделишься? – Руслан, замялся не зная, стоит ли говорить отцу. Он ведь не поймет, хотя ему его понимание и не требовалось.
- Это личное.
- Личное, значит, - мужчина потер подбородок,- если личное, то, как твой отец, я говорю тебе один-единственный раз – не смей лезть. Ты понял меня?
- Все что говорят, правда?
- Все что говорят - смех. Правда, сынок, очень сильно отличается от разговоров, да и остались от нее лишь они.
- Ты с ним пересекался?
- Я с ним работал, и это было не самое лучшее время моей жизни. Хотя выбирать партнеров в те годы не приходилось,- мужчина усмехнулся, доставая из бара коньяк.
- Я понял,- Руслан вздохнул.
- Я на это надеюсь. И да, зря ты связался с этой девчонкой. Олежа такого не любит,- заключил отец, а вот Руслан удивленно поднял на него глаза,- сынок, ты, правда, думаешь, что я не знаю, что происходит в твоей жизни? Сколько бы мы не ругались, и что бы между нами ни происходило, ты мой сын, и этим все сказано, - мужчина выпил содержимое бокала.
- Ты следишь за...
- Мне периодически докладывают. Аленка вон опять с этим своим связалась, - Леонид покачал головой, - дети-дети, что вы лезете то все туда, куда не следует. Ладно, иди, вижу, что как на иголках.
Русла поднялся с кресла. Отец окликнул его в дверях.
- Руслан, я надеюсь, ты действительно осознаешь, что собираешься сделать?!
- Я не говорил, что собираюсь...
- Я вижу это. И не стоит думать, что контора тебя прикроет.
- Какая контора?
- Хватит разыгрывать спектакль, четыре года уже, это матери можешь рассказывать, "где и кем служишь"... не мне.
- Неужели в нашей стране все настолько плохо...
- Все любят деньги. А твои начальники в первую очередь.
Руслан не ответил. Он понимал, что отец может быть в курсе, но старался избегать подобных тем. Все же дух идеалиста брал над ним верх, стараясь отрицать жестокую и довольно плачевную очевидность. Он полжизни хотел бороться за правду, за справедливость, за мирное небо...только вот на яву все это выходило совсем иначе. И уже было вовсе не понятно, где заканчивается добро и начинается зло. А порой эти два понятия настолько смешивались, затирались друг о друга, что их и вовсе было не отличить.
Он молча сбежал по лестнице, где попал в поле зрение матери.
- Поговорили? – женщина вытянула шею, едва склонив голову вбок. Анна всегда отличалась особой грациозностью, плавностью движений. Она была словно фарфоровая кукла. Большие глаза, яркие. Выразительные. Короткая стрижка, «осиная талия», пухлые губы, покрытые кремовой помадой. Все ее движения были ангельскими – небесными, как и улыбка. А голос, ее голосом можно было покорить мировую эстраду.