Глава 2
Вы, видно, считаете, что я отстала от века? Ну и пусть. Меня не прельщает идти в ногу с таким веком!
Слезы. Они заполонили глаза, медленно стекая по щекам. Душа разрывалась на части, сжимая грудную клетку. Сердце нервно отбивало свой застоялый ритм. Кристина сильнее сжала теплые руки сидящей напротив женщины. Нежно провела пальцем по краю ее ладони. Давилась горячими слезами. В горле встал ком, не дающий сделать очередной вдох. Ее раздирало на молекулы. Руки дрожали, а глаза бегали по бледному лицу светловолосой женщины с ярко-голубыми глазами, она не узнавала в ней ту, которая читала ей в детстве сказки, утешала и дула на разбитые коленки. Сейчас эта до боли родная женщина была не собой. Белокурые волосы с потрепавшимися кончиками свисали с плеч, губы отдавали синевой, а лицо – лицо было безэмоциональным. Безжизненным. Кристина не могла спокойно смотреть в это лицо, ее охватывал панический страх, страх того, что она навсегда останется такой. Живой труп, не понимающий, что происходит вокруг. Короткий вдох, который позволил вобрать в себя хоть немного сил, показался таким шумным.
- Мамочка,- прошептала, сильнее сжимая в ладонях ее руки,— моя милая мамочка,— всхлипнула, убирая с ее лица прядь слегка поседевших волос,- я так по тебе скучаю, я так тебя люблю,— слезы вновь покатились бесконечным градом. Крупны, черные,— у нас все будет хорошо. Помнишь, как в детстве, ты говорила, что все происходящее, все дается не напрасно, как бы ни было тяжело, настанет день, и мы будем беспробудно счастливы,- отвернулась к окну, чтобы унять дрожь тела,— ты сильная, ты выкарабкаешься, я верю в тебя. Ты всегда в меня верила, а я, я всегда буду верить в тебя. Ты единственный дорогой для меня человек, у нас все будет хорошо,— слегка потрясла женские ладони, выпуская их из своих рук. Подошла к распахнутому окну, в которое попадали теплые лучи летнего солнца. Шире раскрыла прозрачный тюль, смотря куда-то вдаль.
- Знаешь, недавно я познакомилась с одним человеком,— улыбнулась сквозь льющиеся слезы,- он забавный. Живой. В нем нет этой злобы и всепоглощающего мрака. С ним спокойно. Я так хочу спокойствия, так хочу…,— растерянно, слегка трясущимися руками собрала волосы в пучок, возвращаясь на кровать, — я часто думаю об этом, и понимаю, что это невозможно, - устало взглянула на часы,— мне пора, прости.
Женщина едва уловимо шевельнула рукой, прикрывая стеклянные глаза. Кристина поцеловала мать в щеку, легко коснулась ее плеча, окинула комнату печальным взглядом и вышла прочь. Дверь тихо закрылась, девушка утерла последние слезинки, надевая на глаза черные, как смоль, очки. Всю свою боль она, как и всегда оставила за дверьми этой маленькой белоснежной комнаты. Впереди ее ждал большой мир, жестокий город, где она непременно должна всем улыбаться. Тонкие шпильки с оглушительным звуком били об асфальт. Алые губы расползлись в кривой усмешке. Тонкие пальцы элегантно вытащили из кармана ключи от машины, а длинные ноготки сняли ее с сигнализации.
Красная, как перезрелый гранат, ауди, пискнула слегка забавным визгом, и открыла перед девушкой свои двери. Кристина, не оглядываясь, села в салон, сию минуту выезжая со двора. Как только колеса коснулись территории за периметром клиники, стрелка спидометра с внушительной скоростью поползла вверх. Всю дорогу от клиники она пыталась сбить с себя эту спесь горечи и всепоглощающего отчаяния. В город она въехала уже в весьма приподнятом настроении, за пройденные годы уже научилась регулировать свое настроение. Ей нужно заехать домой, и никто в этом доме не должен увидеть горечи и отчаяния в глазах. Никто.