Старый Циммерманн был монархистом, он презирал нацистов, да и русских оккупантов не жаловал. Так, когда красноармейцы заняли Мальсдорф, он достал из шкафа свою старую солдатскую форму прусского королевства и встал у входной лестницы с ружьем, правда незаряженным, чтобы встретить непрошеных гостей: «Этот порог русские перешагнут только через мой труп». При виде старого господина в музейном костюме со старинным ружьем — верный монархист даже штык прицепил — солдаты не смогли удержаться от смеха. Они его разоружили и пообещали не грабить дом. И действительно, все осталось нетронутым. Только два маленьких происшествия разъярили старого машиниста: во время обыска один красноармеец накакал в тумбу часов в столовой, а другой в это время написал в крюшонницу.
Весь дом был как настоящий музей, когда я ступил в него через год после этих неаппетитных происшествий: жена машиниста полностью разделяла страсть мужа к коллекционированию.
В 1946 году я узнал, что собираются сносить замок Фридрихсфельде. Русские как раз выехали из него со всем своим добром, а на замок в стиле барокко набросились вандалы — как стервятники и гиены на мертвого зверя. Они выдрали доски пола, балки перекрытий, двери и часть перил — на дрова. Почти три столетия истории ничего не значат, если кому-то Здесь и Сейчас не хватает дров, чтобы согреться или сварить еду.
Я чувствовал шок: прекрасный замок, знакомый мне с самого детства, архитектура которого так впечатляет, и парадный зал которого так мне нравится, будет снесен? Что за варварство! Я пошел в контору имения. Надо было как-то изменить это немыслимое решение.
Нет, ничто не может помешать сносу, деньги уже выделены, было сказано мне. Мне не надо было объяснять, как трудно именно в Германии отменить решение государственных инстанций, к тому же, если деньги уже отпущены и чиновничья карусель завертелась. Чиновники воспринимают это как анархичную попытку нарушить их священный порядок. Моя попытка спасения, которая сегодня, я уверен, была бы обречена на провал, удалась в 1946 году, в то время хаоса, которое любой порядок доводило до абсурда.
В комнатке рядом с правлением старая седая женщина стучала на пишущей машинке. Эмми Шнайдер, бывшая секретарша владельца замка Сигизмунда фон Трескова, спросила: «Так это Вы хотите взять замок?» Потом она повернулась к управляющему: «Господин Шуберт, отдайте ему замок. А деньги мы бы лучше использовали на строительство трех силосных ям в имении». — «Великолепная идея!» — одобрил он.
Тем не менее, господин Шуберт с затаенной усмешкой осмотрел меня с головы до пят, его взгляд, слега удивленно, упал на мои короткие брюки. «А у Вас вообще-то есть деньги, чтобы отремонтировать замок?» — «Нет, — ответил я, — денег у меня совсем нет, зато есть две руки».
* * *
Старой платановой аллеей иду я к замку. У пруда меня приветствует кариатида, одна из тех прекрасных женских статуй, которая раньше поддерживала фонарь, сейчас она без фонаря. По наклонной площадке, сделанной в 1800 году во время перестройки замка, я поднимаюсь в холл. Внушительный, громадный. Взгляд падает на чудесную дубовую винтовую лестницу, ведущую наверх. Справа камин из песчаника, семнадцатый век. Стены обиты тканью под гобелен, во многих местах прорванной. Через верхние окна солнечный свет падает на кессонный потолок. Я приближаюсь к лестнице. У ее основания — расширяющееся закругление, барокко. Через двустворчатые двери я попадаю в комнату. расположенную справа от холла. Она оклеена голубыми обоями. Стоит совершенно пустая. Дубовые оконные ставни безупречно запираются засовами ручной ковки. Оригинал 1695 года. В соседней комнате слегка выцветшая живопись, классицизм. Стихотворение 1800 года. В желобке под потолком проложены латунные штанги, к ним, на бронзовых петлях, подвешены картины, контрастирующие с белозолотыми обоями. Паркет старинный и хороший, излучающий добротность, как и белая кафельная печь. Назад, в холл. Отсюда — в северный зал. Желтая лестница, в каждом углу фарфоровая печь, украшенная детскими фигурками, карнизы в стиле классицизма. Деревянные панели, паркет, окна со штыковыми шпингалетами. В простенках между окнами деревянные зеркальные рамы в стиле бидермайер. Из выступающего эркером павильона ведет лестница в сад. Чугунные перила, у подножия лампионы.