— Не силен я в этом.
— Мне тебя спать учить, Волков? Лег, обнял подушку, представил меня, лежащую рядом и уснул сном праведника.! — дала я наставления, поняв, что речь шла про сообщение, но хотелось повредничать.
— Если тебя представлять, то уснуть будет тяжело, — вздыхает он.
— Хочешь, фото «ню» пришлю? Стресс снимешь, — продолжаю издеваться я.
— Язва ты, Пиманова, — вот уже второй мужик за вечер говорит мне это. Конечно, сей факт я благополучно умолчала. — Жди сообщения! Целую.
И не успела я и рта раскрыть в ответ, как на том конце послышалась тишина. Вот и поговорили, мать вашу.
А сообщение все же пришло. Правда на тот момент я уже крепко спала, в той позе, в которой до этого говорила с Волковым. Красивое такое, вдохновенное «Спокойной ночи! Целую! И если ты сейчас начнешь меня ругать, знай, что во мне почти нет романтических наклонностей. И все, что ты сейчас тащишь из меня клещами здорово вдохновляет. Так что, спасибо! Целую еще раз!»
А вот следующий день, и крадущийся за ним тоже выдались очень насыщенными. Мы колесили по городу, расспрашивая заявленных тогда в суде свидетелей, пытаясь помочь напрячь им память. У меня было стойкое ощущение, что говорили все по заученным заранее фразами. При чем, некоторые в показаниях путались. Один мужик вообще заявил «Вы скажите, что нужно сказать. Я все подтвержу». Вот тебе и глубинка. Ты стал неугоден обществу, и общество всем стадом тебя слило. Не хотела бы я оказаться на месте того парня.
И вообще, если дело на то пошло, Митя принялся за выяснение подноготной этого несчастного, а меня благополучно сплавил назад, наказав провести еще беседу с семьями убитых девушек.
Наверное, в тот самый день мне следовало остаться там с ним. Автобус прибыл поздним воскресным вечером. Заранее Даниила я не предупредила, так что он не успевал меня, встретить, поэтому взяла такси, договорившись с ним, что он приедет уже непосредственно к моему подъезду.
Я расплачиваюсь с таксистом, провожаю машину с шашечками восвояси взглядом, делаю пару шагов к подъезду и… Чувствую, как что-то больно впивается в мой бок. Тяжелое дыхание слева, и такая яростная боль, которая начинает парализовать все тело. Я медленно заваливаюсь на колени, ожидая очередного ножевого удара, но голос Волкова врывается в мое сознание грозным рыком. Похоже, он своим приездом спугнул охотника за моей дурной головой. А может, это он сейчас пытается меня убить? Перед глазами мутная пелена и забвение…
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ О НЕГЛАСНОЙ ВОЙНЕ И БОРЬБЕ ХАРАКТЕРОВ
Открываю глаза и первое, что приходит мне в голову «я умерла». Но… внезапная боль в боку, и резкий запах медикаментов говорят об обратном: «жива ты, голубушка, жива!» И сразу на память пришло последнее событие, перед тем, как я отключилась. Волков? Нет, не может быть.
Пусть нападавшего я не видела, но запах парфюма был до жути знаком. Да, однозначно, волковский. Черт! Что за нахер-то такой? Холодок начал трепетно пробиваться в душу, словно кошка, царапая лапками.
— Очнулась? — в палату, где я лежала почему-то одна, бесцеремонно ворвался долговязый дядька в белом халате. Его серые внимательные глаза не оказались холодными, что присуще этому цвету. Они по мне пробежались очень внимательно, лапища задрали на мне сорочку, а я и не думала сопротивляться.
— Не кровоточит, это очень хорошо, — огласил он вердикт веселым тоном.
— То есть меня скоро выпишут? — уточняю я тихо.
— Она только очнулась, а уже сбежать хочет. Нет, деточка, полежи несколько денечков. За тобой понаблюдаю, подлечим, и потом можешь гулять на все четыре стороны.
— Я сбегу честно признаюсь я.
— А я тогда натравлю на вас вашу бабушку. Она мне всю плешь проела.
— Серафима Андреевна? — спрашиваю, и когда получаю утвердительный ответ, тяжело вздыхаю. — Ну, тут против танка не попрешь.
— Там за дверью мужчина, который тебя привёз и сестра.
Арина меня точно убьет. Нет, лучше отложить час «X» кровавой расплаты до лучших времен. А вот с Даниилом дело обстояло сложнее. Доверие… Оно пошатнулась. Не знаю, но мысль о том, что это мог быть он, прочно закрепилось в моей голове. Нет, не сейчас. У меня есть время подумать.
— Как вас?
— Валерий Сергеевич.
— Очень приятно. Так вот, Валерий Сергеевич, не пускайте пару денечков ко мне никого, пожалуйста. Скажите, что я слаба и всё такое. Очень-очень вас прошу?
— Не знаю, какие тараканы у тебя в голове, но просьбу твою выполню. Ещё что-то, Мадам?
— Да! Есть хочу!
Два дня. У меня было два дня на то, чтобы пораскинуть мозгами в полном одиночестве. Правда, приходил следователь, так как по факту покушения было заведено уголовное дело. Долго-долго талдычила ему, что ничего не знаю, и ничего не помню. А потом, после полуторачасовой пытки запахом дешевого одеколона, смешанного с сигаретами и затхлостью несвежей рубашки, я сдалась и ляпнула про письма, при этом уточнила, что ip-адрес был выяснен, письма были посланы с местного интернет-кафе, где проходимость просто огромнейшая и причём, многие из них это подростки. Пусть работает!