Он нежно погладил ее по щеке.
— Саманта никогда бы не отказалась от своих планов ради другого и, уж конечно, не стала бы драить палубы, ползая на коленях. Я знаю, что требовал от тебя гораздо больше, чем следовало. Мне даже кажется, я почти хотел, чтобы ты расписалась в собственном бессилии и таким образом показала мне, что ты такая же, как Саманта. Тогда мне было бы легче не замечать, какие выразительные у тебя глаза, какие шелковистые волосы и как преображается твое лицо, когда ты смеешься.
Он улыбнулся и намотал на палец прядь ее пепельно-русых волос.
— Но ты не сдалась! Было что-то удивительно милое в том, как ты отказывалась даже допустить возможность поражения. Я тебе грубил, я тобой помыкал, но ты только стискивала зубы и платила мне той же монетой. Саманта повела бы себя гораздо хитрее. Она добивалась своего чисто женскими уловками. Когда ей было нужно, она могла быть воплощением покорности, но только для того, чтобы замаскировать железную волю. А ты всегда была честной и открытой, искренней в проявлении своих чувств. Сначала я думал, что просто восхищаюсь твоим мужеством, но потом понял, что тут что-то гораздо более сильное.
— Я была уверена, что ты считаешь меня просто смешной и нелепой.
— Иногда ты и правда меня забавляла. Ты была такой упрямой, так упорно противоречила мне во всем! — Тут голос Клайда дрогнул: — И еще ты была такой красивой…
Мелани еще крепче прижалась к нему.
— Я думала, я не в твоем вкусе. Тебе ведь нравятся пышнотелые брюнетки, такие, как Наташа?
— Уже не нравятся. Мне нравятся хрупкие, темпераментные девушки, похожие на эльфов…
Его губы скользнули по ее подбородку, и она с улыбкой повернула голову и подставила ему рот для поцелуя.
— Когда я в первый раз поцеловал тебя, это был просто импульс, — прошептал он через некоторое время. — Я совсем не ожидал, что это будет как взрыв и что я не смогу забыть этот поцелуй. Я любил тебя все сильнее, но все время пытался бороться со своими чувствами. Саманта научила меня бояться любви.
— Я тоже боялась влюбиться в тебя, — призналась Мелани. — После Сомса я хотела только одного — быть независимой. Но я не могла с собой ничего поделать. Меня неудержимо влекло к тебе.
— Я чувствовал твою настороженность, — произнес Клайд. — Ты без конца твердила о своей карьере, о том, что будешь делать, когда вернешься домой, и поэтому я был уверен, что Австралия для тебя — нечто временное. Но я все время хотел забыть об этом. Я целовал тебя, мы бродили по берегу, сидели рядом в темноте — и все это было так естественно, так хорошо… Я уже хотел признаться тебе в своей любви, но ты начала говорить о том, как вернешься домой к своей работе, и я решил, что все безнадежно. Мне не нужен был мимолетный роман, и я думал, что чем глубже увязну, тем сильнее буду потом жалеть.
— И поэтому ты так ужасно вел себя на следующий день?
— Ну да. Я даже отправил тебя на остров одну. Мне хотелось чуть ли не поколотить тебя или… задушить в объятиях. А потом я чуть с ума не сошел, когда вдруг обнаружил, что ты исчезла. И тут же помчался искать тебя — я так боялся, что с тобой что-нибудь случится!
— А я была просто дурой, когда попыталась спуститься на тот пустынный дикий пляж. Для меня это было своеобразной проверкой, смогу ли я жить без тебя, — и я поняла, что не смогу. Именно тогда я убедилась, что не перестану любить тебя, даже если нам и не суждено быть вместе. Ты тогда был так зол на меня, что у меня не осталось вообще никакой надежды.
— Я много наговорил, чего не следовало, — признался Клайд с виноватой улыбкой. — Но я так испугался, когда увидел тебя на том обрыве! У меня в глазах потемнело… А когда я понял, что ничего страшного с тобой не случилось, я просто лишился рассудка. Я так разозлился на тебя за свой испуг, за то, что схожу с ума из-за малейшей твоей царапины!
— Если бы я только знала… — проговорила Мелани, положив голову ему на плечо. — Я была в таком отчаянии в тот вечер…
— И поэтому кокетничала со всеми, кроме меня?
Мелани смутилась.
— Я не хотела, чтобы ты понял, как сильно я тебя люблю, — призналась она.
— И тебе это удалось, — сказал он, поднимая голову. — Я с ума сходил от ревности, и когда мы вернулись на яхту, я уже себя вообще не контролировал.
Мелани блаженно улыбнулась при воспоминании о той ночи. Сильные руки Клайда обняли ее еще крепче.
— Это было прекрасно, — тихо проговорила она. — Неужели ты тогда не понял, как сильно я тебя люблю?
— Я разрешил себе лишь немного надеяться. И вдруг я увидел твое письмо Сомсу и решил, что веду себя как полный идиот. Я злился, что позволил себе полюбить тебя, и чувствовал себя униженным при мысли, что дал тебе это понять, когда тебе по-прежнему нужен только твой лондонский жених.