Когда я проснулась, солнце стояло уже высоко. Меня никто не разбудил, завтрак мне тоже не подали. Вздохнув, я снова поела хлеба с водой, несколько минут посмотрела из окна во двор (там опять никого не было), потом оделась и причесалась, села на кровать. Больше делать мне было нечего, и вот теперь меня по-настоящему начала захлёстывать тревога. Предположение, конечно, глупое, но не решили ли подлые юнурийцы заморить меня голодом? Или они подталкивают меня к безумному решению попытаться бежать через окно, чтобы я упала и разбилась? Или – что вероятнее всего – они просто не знают, что со мной делать, и продержат меня к заточении столько времени, сколько понадобится, чтобы принять какое-то решение. Но тогда мне должны дать хотя бы воды, а то оставшегося в кувшине количества надолго не хватит. И, пардон, я же должна куда-то вынести свой горшок?
Изводиться от чувства неизвестности и гнетущей скуки мне пришлось долго. Прошло, должно быть, несколько часов, прежде чем я снова услышала шаги за дверью и сразу вскочила за ноги, изо всех сил надеясь, что меня решили выпустить из плена. Ключ провернулся в замке, дверь открылась, на пороге показалась горничная – не та же самая, что была вчера, но такого же могучего телосложения.
- Оделась? Пошли со мной, - без эмоций проговорила она, глядя на меня, как на пустую стенку.
- Могу ли я увидеть свою госпожу? – не слишком надеясь на положительный ответ, я решила всё же попытать счастья.
- Это не моё дело, - ну да, именно такой ответ я и должна была получить. Он меня даже не слишком разочаровал.
Покорно кивнув, я подхватила саквояж и приготовилась следовать за служанкой, но она вдруг воспротивилась:
- Вещи оставь.
Это меня не порадовало. И пусть в саквояже не было ничего по-настоящему ценного, но расставаться с ним мне не хотелось. Мы ведь проделали такой долгий путь вместе!
Однако ничего не попишешь. Я оставила саквояж на кровати и последовала за горничной, снова поведшей меня какими-то безликими коридорами. Сначала я пыталась запомнить их расположение, но потом смирилась с тем, что это невозможно. Всё, что я поняла, - это то, что меня ведут в другую половину дворца.
Меня удивляло безлюдье этого места. Обычно королевский дворец кишит придворными, слугами и знатью, здесь же не было почти никого. Спустя несколько лестничных пролётов и гостиных комнат, похожих одна на другую, служанка передала меня с рук на руки стражнику и велела продолжать путь под его надзором. Стражник, не вымолвив вообще ни слова, повёл меня дальше, не особо даже интересуясь, иду ли я за ним. Я шла, изображая смирение и кротость. Я снова начала надеяться, что он ведёт меня к принцессе.
Да не тут-то было!
Мы остановились у резной деревянной двери, но стражник не распахнул её перед собой, как все предыдущие, а коротко постучал. Голос за дверью что-то отрывисто произнёс, стражник повернул ручку в виде волчьей головы, потом обернулся и посмотрел на меня. В его взгляде я уловила опасение и любопытство, но приказ был вполне понятен. Я на всякий случай сделала реверанс и скользнула в полуоткрытую дверь.
Стены в огромной комнате, куда я попала, были неожиданно тёмными: такого густого винного цвета с вкраплениями золотых нитей. От неожиданности я даже заморгала: эти покои не были похожи на все прочие, которые мне уже довелось здесь видеть. Мебель в комнате была сплошь вычурная, старинной работы, обитая бархатом, очень массивная и тяжёлая. Вместо камина пылал очаг, от которого веяло таким жаром, будто на улице стояла лютая зима и нужно было стараться хоть как-то сохранить тепло. Ни свечей, ни масляных светильников здесь не имелось, но в стены были вделаны факелы. Факелы! Я думала, факелами никто не пользуется вот уже лет двести!
Напротив очага стоял человек, силуэт которого казался чёрным на фоне яркого пламени, поэтому его-то я разглядела в последнюю очередь. Я когда разглядела, то с трудом подавила в себе желание развернуться и бежать, бежать, бежать.
Это был великий маг Юдвин Синеглазый собственной персоной.
***
Он смотрел на меня ничего не выражающим взглядом и молчал. Я поспешно присела в реверансе, только чтобы не встречаться с ним глазами. Сердце у меня расколотилось так, что я всерьёз задумалась о первом в своей жизни обмороке.
Мы с этим человеком уже встречались… если так можно назвать тот случай, когда я сидела за ширмой в покоях госпожи Тарарах, а он не догадывался о моём присутствии. В лицо мага Юдвина я ещё не видела, но моментально узнала. Барон Мортен показывал нам с Алисой его портрет, но, мне кажется, я опознала бы четырехсотлетнего мага без всяких подсказок. Он выглядел именно так, как мог бы выглядеть колдун, живущий веками. Высокий, худой, почти костлявый, с лицом, лишённым возраста, и пронзительными глазами. Волосы у него были белые, но не седые. Ни одной морщины, как у юноши, но кожа неестественно светлая и гладкая, будто мраморная. Жуткое существо было облачено в старомодный камзол. Он оглядывал меня с холодным любопытством рептилии, а я покрывалась липким потом от страха.