Да и с чего бы находиться под властью какого-то ядовитого зелья лучше, чем трудиться на кухне – пусть в грязи, зато в здравом уме? Алиса – такая же пленница, как и я. Хуже того: она заложница. Это моя жизнь ничего не стоит. А жизнь принцессы Адальгардской может переломить ход войны самым неожиданным образом. Вряд ли Его и Её Величество смогут противиться натиску Юнурии, зная, что их единственная дочь находится во власти врага.
Это очень плохо. Оставалось надеяться, что пылкие чувства, отражающиеся в глазах принца Дитриха – это не актёрская игра и не притворство. Если принц действительно влюблён в принцессу – а такое вполне может быть – то… нас ждёт не худшее разрешение проблемы. Они сочетаются браком, только и всего. Объединят дома, земли и капиталы. Неизвестно, что в таком случае будет с Адальгардом, но хотя бы война прекратится.
Когда я закончила оттирать котёл, стояла уже глубокая ночь. Моя поясница разламывалась от боли, сама я была близка к обмороку. У дверей кухни меня поджидала высокая горничная, и я была даже рада её увидеть: сама бы и ни за что не нашла путь в выделенную мне комнату. Горничная проводила меня к моим «покоям» и заперла на ключ – всё как вчера. Из последних сил я умылась перед сном, сбросила платье, упала на кровать и сразу же провалилась в беспамятство.
Рано утром меня разбудил звук ключа, проворачивающегося в замке. Та же служанка пришла за мной, чтобы препроводить на кухню. Я вскочила, чувствуя себя ни капли не отдохнувшей, быстро оделась, плеснула в лицо водой и поспешила за моей провожатой. В кухне меня ждал завтрак (хлеб, масло, вода) и много часов работы. Другие девушки поглядывали на меня кто с любопытством, кто с сочувствием, кто с насмешкой. Никто не знал, откуда я появилась, никто не догадывался, что я из Адальгарда, но все каким-то образом успели прознать о том, что принц Дитрих заметил исходящий от меня кухонный запашок. За глаза меня начали называть Коптилкой – я не обижалась. А злобная кухарка, не имеющая представления о моём настоящем имени, называла меня Коптилкой прямо в глаза.
- Эй, Коптилка, пошевеливайся! Эй, Коптилка, вынеси свиньям ведро с помоями! Беги сюда, Коптилка, и вытри лужу на полу!
Я ждала обеда как избавления. Но поесть мне толком не дали: едва я проглотила две или три ложки гороховой похлёбки, как за мной явился стражник. Пришлось следовать за ним в гостиную Юдвина Синеглазого – а ведь я уже успела забыть, что он потребовал от меня явиться на следующий день для каких-то магических упражнений.
Великого мага, похоже, не смущал ни мой растрёпанный вид, ни сажа на моих руках, ни форменное платье кухонной служащей. Его лицо оставалось совершенно непроницаемым. Маг был одет всё в тот же старомодный камзол, очаг за его спиной пылал всё так же ярко, но комната казалась неестественно холодной. При встрече он даже не кивнул мне, а сразу показал жестом на толстую книгу в древнем кожаном переплёте, лежащую на столе (стол был старинный, как и вся мебель, с мощными львиными лапами вместо привычных ножек). Я взяла книгу и, повинуясь приказу, начала читать вслух, с трудом разбирая рукописный текст. Хрупкие пергаментные страницы опасно хрустели под моими пальцами, и я гадала, какая кара меня ждёт, если я оставлю на них следы сажи. Чтение не было захватывающим: я понимала все слова по отдельности, но совершенно не могла уловить общий смысл написанного. Через полчаса непрерывного чтения содержание древнего фолианта так и оставалось для меня загадкой, а Юдвин вдруг оборвал меня на полуслове, сказав «достаточно».
Дальше началось что-то ещё более странное. Мне было велено ходить по комнате из конца в конец, то убыстряя, то замедляя шаг, то наклонившись вперёд, то откинувшись назад. Это больше напоминало гимнастику, чем магические упражнения, но хотя бы натруженная спина стала болеть поменьше. Напоследок меня заставили петь, точнее, тянуть одну ноту, сколько хватит дыхания. И я пела. Ступать в пререкания с безумцем мне не хотелось, а в том, что этот человек безумен, к концу «урока» я уже почти не испытывала сомнений.
Это и есть их хвалёная магия? А что в ней магического, извините?
Продержав меня полтора часа, Юдвин снова сказал «достаточно». Я оборвала своё сиплое пение, поспешно сделала реверанс и шмыгнула за дверь, попав прямо в объятия стражника. Тот снова отвёл меня на кухню, где я провела остаток дня, борясь с грязной посудой. Вечером горничная отвела меня в мою комнату и заперла. Всё. День закончился.
Следующий день был как две капли воды похож на предыдущий. С кухни меня больше не выпускали, кроме как в отхожее место и на урок к великому магу. Учебная программа второго дня мало отличалась от первого: я снова ходила, читала вслух, пела и ещё немного помахала руками, изображая, будто пытаюсь «удержать части солнечной энергии». Урок закончился словом «достаточно» и возвращением на кухню. Пообедать как следует я снова не успела.