- Ну, это всё хорошо, - Дики скептически усмехнулся, - а что тогда случилось с кухаркой и её сыном? Ведь кухарка тоже была к тебе добра.
Меня вдруг обдало ледяной волной. Под мышками стало влажно, лоб покрылся испариной. Дики угодил не в бровь, а в глаз. Я старалась об этом не вспоминать.
- Кухарку с сыном выгнали из дворца. Но я узнала об этом много позже, почти через год, - губы у меня едва шевелились.
- Через год? А раньше почему не поинтересовалась? – безжалостно уточнил Дики.
- Потому что… думала только о себе.
- …и ещё о том, как внезапно и восхитительно тебя вознесла судьба. От самых низов – к подножию трона, - в голосе Дики не слышалось ни капли сочувствия. Но я нашла в себе силы посмотреть ему в глаза.
- Да, - сказала я. – И я этим не горжусь. Я, конечно, должна была заступиться за кухарку. Но я этого не сделала. Можешь не тратить время на то, чтобы меня пристыдить. Я уже давно себя за это ненавижу.
- Вот поэтому я и прав насчёт тебя, - заключил Дики, будто мы только что подобрались к доказательству какой-то важной теоремы. – Ты сама загнала себя обратно на кухню. Из чувства вины. И потому что в глубине души считаешь себя недостойной тех великих благ, которые даровала тебе твоя прекрасная принцесса.
Я его почти не слушала. Внутри образовалась какая-то пустота пополам с досадой и чувством глубочайшего стыда. Ну вот зачем я всё это наговорила? Как могла попасться на крючок? Дики, чтоб его, всё-таки сумел вывести меня из себя. И ведь нарочно это проделал!
Я не любила вспоминать свою прежнюю жизнь. Считала, что дверь туда для меня навсегда закрыта. Не моя вина, что родители были бедными людьми, что они умерли, не сумев позаботиться обо мне, что я вынуждена была чуть ли не с младенчества цепляться за выживание. Я не несу ответственности за моё происхождение и не стыжусь его. Так же как рождение Алисы во дворце, в семье монархов, в роскоши и богатстве – это не её заслуга. Но я всё равно должна знать своё место. А она своё.
Мы с ней никогда не будем равными. Дики не мог этого не понимать.
Меня трясло в самом прямом смысле, даже каблуки цокали по полу. Я пыталась справиться с эмоциями и не могла. Дики наблюдал за мной без всякой жалости, но что-то такое, похожее на понимание, в его глазах было. А может, мне показалось…
- Ладно, не бесись, - сказал он вдруг примирительным тоном. – Может, я просто ревную. Сам хочу тебе понравиться, а у тебя одна принцесса на уме. Я-то чем хуже, интересно?
- А?..
- Нравишься ты мне, говорю, - повысил голос Дики. – Я сначала подумал, что ты пискля и зануда, что-то вроде дворцового пуделя. Но ты… в общем, чем больше о тебе узнаю, тем больше нравишься. Хотя в голове у тебя не пойми что, завалы такие, что разгребать и разгребать.
Я не сразу смогла осмыслить, о чём он вообще говорит. А когда поняла, то, к ужасу своему, почувствовала, что мои щёки заливает густая малиновая краска.
- Это шуточки у тебя такие? – просипела я.
- Нет, - Дики уже не ухмылялся, – серьёзно нравишься.
И меня как-то вдруг разом перестала сотрясать дрожь. Наоборот, я прилипла к полу и не могла даже пошевелиться. Даже сказать что-то определённое.
- На самом деле, я тебя в чём-то понимаю, - Дики отвёл глаза и вздохнул. – Нет, судьбы у нас, конечно, разные. Например, родители у меня были. Да, семья была… Собственно говоря, она и сейчас есть, но её всё равно что нет. С самого детства мне твердили, что я не такой, как нужно, что надо вести себя так-то и так-то, говорить то-то и то-то, что я не имею права быть самим собой. Ну, в детстве всех шпыняют, это понятно, взрослые называют это «воспитанием». Вот только время шло, а ничего не менялось. Чем старше я становился, тем сильнее на меня давили. Наверное, мои горести кажутся ерундой по сравнению с твоими, но поверь: я страдал. Думал, что со мной не так, пытался измениться, подстроиться под их бесконечные требования… Но чем сильнее я старался, тем больше становилось требований. И однажды я просто не выдержал.
- Сбежал? – мне удалось произнести это только шёпотом.
- Ну… да, пришлось сбежать… Натворил я тогда кое-что. Меня не поняли. Можно сказать, что изгнали из приличного общества, вычеркнули из родословной. С родными я давно не общаюсь. Они меня не простили, а я их. И примирение невозможно: слишком мы разные.
Я моргнула, потом ещё раз.
- Да, мне трудно это понять. Если бы у меня была семья, папа и мама, я бы никогда с ними не ссорилась. Я бы их любила и берегла.
- Говорю же – судьбы у нас разные. Не буду утверждать, что моя история страшнее твоей. Но мне тоже в детстве несладко пришлось, уж поверь. И ещё не известно, что хуже: полное отсутствие родственников или такие домочадцы, которым ты в своём настоящем, естественном виде не нужен. Которые спят и видят, как бы тебя переделать, подогнать под свои идеалы. И злятся, когда у тебя ничего не получается, и отрекаются от тебя.