— Не сомневаюсь, что завтра к полудню все, кто участвует в расследовании, станут экспертами в отношении военных снайперов периода с тысяча девятьсот шестьдесят пятого по семьдесят пятый год. Принимайтесь за работу. Не теряйте ни минуты. Завтра утром я отправлюсь на вскрытие; хочу послушать, что наши криминалисты скажут про пулю, убившую Грина. Уверен, это еще одна сто шестьдесят восьмая с полым наконечником.
Вот так ФБР в самом начале расследования узнало о существовании Карла Хичкока.
На самом деле имя Карла практически одновременно появилось сразу из двух источников. Первым был сержант, отвечавший за подготовку и обучение отряда специального назначения полиции штата Северная Каролина. Ему позвонила домой девушка — специальный агент Бюро, включенная в состав оперативной группы «Снайпер». Она наводила справки о законопослушных стрелках, за которыми в последнее время замечали странности. Сержант категорически заявил, что таких не знает, а потому телефонный разговор получился четким, резким и профессиональным — и чуть было не получился кратким. Но…
— Даже подумать об этом страшно, милая девушка, однако есть одна фамилия…
— Да, сэр, — отозвалась агент.
— Карл Хичкок.
Девушка понятия не имела, о ком речь. Она молчала.
— Вам знакомо это имя?
— Нет, сэр, впервые слышу.
— Сколько вам лет?
— Двадцать четыре.
— Тогда понятно. Когда-то Карл Хичкок был самым знаменитым снайпером в Америке. О том, как он воевал во Вьетнаме, даже вышла книга. Знаете, Хичкок был морским пехотинцем, снайпером, охотился в джунглях за врагами, уничтожая их одного за другим.
— Да, сэр, — повторила агент, записывая фамилию.
— Карл Хичкок считался лучшим снайпером, на его счету девяносто три или девяносто четыре убийства. О нем писали в журналах, он сам издал книгу и на протяжении многих лет разъезжал по разным стрелковым соревнованиям, продавая автографы, совсем как бывшая звезда бейсбола. Еще были разные мелочи: плакат с его фотографией, особая марка боеприпасов, винтовка, которой дали его имя. И со всего Карл получал кое-какие деньги. Поговаривали даже о том, чтобы снять о нем фильм.
— И где он сейчас живет?
— После выхода в отставку Карл обосновался здесь, в Джексонвилле, подобно многим бывшим морским пехотинцам. Это неподалеку от базы Кэмп-Леджен. У него здесь свой домик. Карл любил ухаживать за садом. Его жена умерла год или два назад. У него и самого в последнее время со здоровьем не все ладно.
— Откуда вы его знаете?
— Карл работал консультантом, время от времени заглядывал к нам в полицейское управление и проводил мастер-классы по меткой стрельбе. Он помогал нашим ребятам и был великолепным наставником. После его уроков все начинали лучше стрелять и, что гораздо важнее, лучше думать. Карл душу вкладывал в снайперское искусство. У него даже номер на машине «СНАИП-один».
Сержант еще раз по буквам произнес номер.
— И сейчас с Карлом Хичкоком происходит что-то странное? — уточнила агент.
— Ну, тут вроде ничего определенного сказать нельзя, поэтому мне не особо хочется развивать эту тему. Но действительно что-то есть. Что-то. Не могу определить, что именно. Карл не из тех, кто признается в своих чувствах. Наоборот, он гордится, что ничего не чувствует. Однако я-то вижу. Он перестал к нам приезжать. По телефону отвечает мертвым голосом. Что-то точно произошло, и это ввергло Карла в жуткую депрессию. Классический случай. Возможно, все дело в возрасте, в осознании того, что на земле листьев уже больше, чем на дереве. На разных людях это сказывается по-разному.
— Итак, когда вы в последний раз видели Карла Хичкока?
— Месяц назад. Я говорю только о своих впечатлениях. Наверное, Карл показался мне одиноким.
— Как у него со здоровьем?
— Ну, в баскетбол он, пожалуй, играть не может, но для человека, которому под семьдесят, он очень бодрый. Немного прихрамывает, иногда мучают боли от старых ожогов и все такое, но в целом держится.
— Вы можете назвать его адрес?
— Так, дайте-ка я сейчас посмотрю. Если хотите, я…
— Нет, сэр, — поспешно перебила агент, понимая, что визит местного полицейского с расспросами будет как раз тем, что доктор не прописывал. — Я передам информацию своему начальству, и мы постараемся как можно быстрее с вами связаться.
— Мэм, эту фразу я слышу каждый раз, когда работаю с федералами, и уже давно усвоил, что у вас «как можно быстрее» на самом деле означает «никогда».
— Я приношу извинения за своих коллег, сэр, однако на этот раз действительно будет как можно быстрее.
С полученной новостью девушка ворвалась в кабинет легендарного Ника Мемфиса. Тот махнул рукой, приглашая ее сесть, пока он закончит беседу по телефону.
И девушка услышала, как он произносит:
— Записываю по буквам: Х-И-Ч-К-О-К. В точности как режиссер?
Вторым источником оказалось полицейское управление Хендрикса, штат Аризона, с начальником которого Ник и общался по телефону. Вот что поведал начальник:
— Эта старушенция просидела у нас в коридоре шесть часов, и, должен признаться, никто не хотел ею заниматься. Наконец к ней вышел следователь и принял заявление. Как выяснилось, сестра этой старушки, ныне покойная, в прошлом королева красоты по имени Мэвис О'Нил Хичкок, жила в Джексонвилле, штат Северная Каролина, — это городок, расположенный неподалеку от крупной базы морской пехоты Кэмп-Леджен. Ее муж, заслуженный ветеран в отставке Карл Хичкок, в свое время прославился как лучший снайпер морской пехоты, воевавший во Вьетнаме. Супруги ладили между собой. Они поженились, когда оба уже были не первой молодости, оба многое повидали; Говард О'Нил, первый муж Мэвис, был сержантом морской пехоты, и они с Карлом дружили. Так или иначе, долгое время Карл был чем-то вроде бога для морских пехотинцев, а также для разных правоохранительных ведомств. Такой расклад ему очень нравился, он с удовольствием встречался с молодыми снайперами и тому подобное. Но приблизительно в то же время, когда Мэвис заболела, произошло что-то серьезное. Какая-то большая неприятность. Какая — неизвестно. Итак, когда состояние Мэвис ухудшилось, ее сестра приехала в Джексонвилл и сразу почувствовала, что у Карла какие-то проблемы. «Карл, в чем дело?» Тот молчит. Он не из разговорчивых; наверное, то время, что он провел в одиночестве во Вьетнаме, исцелило его от желания поболтать. Наконец Карл отвечает: он считался лучшим, а теперь вдруг выяснилось, что это не так. Был другой тип, за несколько лет до него, на счету у которого больше врагов. «Почему тебя это так вывело из себя?» — спросила старушка. «У меня такое чувство, будто вся моя жизнь — ложь», — ответил Карл. Так или иначе, Мэвис умирает, Карл сражен горем, а сестра возвращается в Хендрикс, к своей собственной жизни, но пытается поддерживать с Карлом связь. Периодически звонит ему, но тот неизменно оказывается настолько пьян, что не может вымолвить ни слова. Несколько раз звонит он сам, и тоже далеко не трезвый. Затем однажды Карл ломает бедро, и это добивает его окончательно. После этого он просто перестает брать трубку. А теперь вот последние преступления, и старушка подумала: а вдруг это Карл? Нет, это не может быть он… Карл такой хороший, храбрый, настоящий морской пехотинец… Но вдруг это Карл?
— Итак, — начал Ник совещание, которое созвал приблизительно через тридцать секунд, — не стоит замыкаться на Карле Хичкоке, но имеет смысл узнать больше. Я уже связался с федеральным прокурором по Северной Каролине, и сейчас он готовит постановление на обыск. Хочу, чтобы этим занялась наша лучшая команда. Руководить будет Рон Филдс, и, Рон, ты в курсе, чего я от тебя жду. Ситуация непростая: нельзя разозлить местные власти чрезмерной опекой, да и морпехи будут следить пристально, потому что этот человек для них вроде как символ, герой. Но Т. Т. Констебл, бывший муж Джоан Фландерс, звонит нашему директору иногда по два раза на дню и требует немедленных действий. Рон, ты готов?