Глава 5
Школа
Ох уж этот английский! Бабуля, как и обещала, перешла на него в общении со мной. Мои попытки отвечать или по-русски, или по-французски, она начисто игнорировала. Первое время было очень трудно, правда иногда встречались похожие слова, примерно так же звучащие и в другом языке и это здорово мне помогало. Если же я пытался увильнуть от бабушкиного учения, следовало незамедлительное наказание. Нет, никаких силовых методов не использовалось, просто бабуля переходила на английский без объяснения слов, по принципу догадайся сам. И если не догадывался оставался без того что нужно было понять. Иногда этим оказывалась вещь, о которой я просил бабулю, а иногда и завтрак. Попробуй угадать название блюда, если оно не похоже ни на что услышанное до сих пор, а именно это и было приготовлено заботливой бабушкой. В итоге я пил пустой чай, а бабуля сидя напротив меня с аппетитом поглощала приготовленное ею печенье или что-то еще. Ничто так не стимулирует желание поскорее выучить чужой язык как пропущенный завтрак, особенно если уверен, что приготовленное бабушкой блюдо очень вкусное. Нет, я не оставался голодным, но вместо приготовленной вкуснятины, довольствовался дежурным бутербродом или другим блюдом, название которого мог произнести по-английски.
Ближе к школе я уже мог, так или иначе объясниться с нею на языке Шекспира, хотя бабуля почему-то называла его проходимцем и мелким подхалимом, предпочитая называть английский, языком Вальтера Скотта, или Редьярда Киплинга. Впрочем, никогда не объясняя своих слов.
По общему согласию со своей бабушкой, перед школой мы проехались по магазинам и купили мне одежду местного производства. Не сказать, чтобы она была плоха, но по сравнению с импортной разумеется выглядела не очень. Куплена же была для того, чтобы не слишком выделяться на общем фоне среди одноклассников. Хотя бы для того, чтобы не порождать зависть. К тому же по чьему-то велению, с этого года нас заставили приходить в школу в школьной форме. Правда все это продолжалось не больше месяца вначале учебного года, и после, только в случае если в школу намечалось прибытие какой-нибудь комиссии, о чем нас предупреждали заранее. Все остальное время каждый носил то, что ему больше нравилось, придерживаясь лишь формулы: темный низ — светлый верх. И всех все устраивало. Хотя завистники все же появились, особенно после традиционного сочинения, «Как я провел лето». Описанная мною поездка во Францию вызвала вначале недоверие и смех, после того, как учительница вслух прочитала мое сочинение комментируя его. Преподавательница, даже попыталась снизить мне оценку за мою неуёмную, по ее словам, фантазию, в свете выступления Парижских пожарных. Пришлось на следующее занятие принести одну из обувных коробок с фотографиями. Правда выбрал из всех имеющихся самые на мой взгляд безобидные, рассказывающие только о последних днях пребывания в Париже и параде в честь дня независимости. Представляю, что бы было если бы я рассказал о наших поездках по стране. А так вполне скромно. Мол поехали по служебной надобности, заодно и парад посмотрели. Именно эту мысль я и постарался довести до умов одноклассников и учителя.
Как и было предсказано, с этого года «Французы» были раскиданы по другим языковым группам. Некоторые попали к «Немцам», остальные к числу которых отнесли и меня к «Англичанам». В принципе большого ущерба это не нанесло, исходя из того, что французский, как и другие языки изучались всего год. И если я, благодаря бабушке дошел до свободного общения на Французском, одноклассники, занимавшиеся вместе со мною, выучили всего несколько слов и алфавит. Хотя разумеется некоторые из родительниц требовали, чтобы администрация школы нашла другого учителя, взамен ушедшего в декретный отпуск. Но их возмущения были оставлены почти без ответа. В качестве разумного выхода из создавшегося положения, особенно крикливым было предложено перевести детей в другую школу, где подобный преподаватель имелся. Благо, что эта другая школа располагалась всего лишь в трехстах метрах от нашей, достаточно было пройти через стадион. И кое-кто действительно перевелся туда. А вообще, распределение учеников по школам при поступлении в первый класс, проходило не понятно по каким принципам. Чтобы записаться в школу моим родителям пришлось идти не к директору данного учебного заведения, а в РайОНО, именно оно занималось распределением школьных мест. И уж не знаю, какими принципами там руководствовались, но направление мне дали не во вторую школу, которая находилась возле моего дома, и даже не в третью, находящуюся в трехстах метрах за стадионом, а в седьмую, расположенную на другом конце нашего района. Увидев направление, мама подняла такой скандал, что, наверное, еще немного и из окон повылетали бы все стекла, но все-таки добилась перевода в школу, расположенную возле нашего дома. Но так получилось, что из нашего дома в эту школу ходили только мы с сестрой. Видимо остальным родителям было или все равно, или они просто не додумались пойти по стопам моей мамы.
Что интересно с бабушкой мы занимались только языком, но как ни странно и остальные предметы у меня пошли гораздо лучше. Возможно бабуля тут и не причём, а просто у меня стало больше времени на учебу, но так или иначе оценки за знания здорово подросли, да и учиться почему-то тоже стало интереснее.
К новогодним праздникам, благодаря бабушкиным урокам, я говорил на английском уже почти свободно, немного отставал письменный Английский, за счет ошибок, допускаемых мною при написании слов. Получалось примерно так же, как и с Французским языком. Разговаривал я практически свободно, а вот на чтение и письмо, время почти не выделялось, за исключением школьных занятий. Бабуля вначале очень удивлялась моим заниженным оценкам, пока я сам ей не объяснил в чем мои проблемы. После этого, мне пришлось заниматься еще и чтением. Для моего развития тут же нашлась книга Вальтера Скотта «Айвенго», которую мне предстояло прочесть в подлиннике. Почему-то бабушка напрочь не переносила Вильяма Шекспира, всегда отзываясь о нем с немалым презрением. Как ни странно, книга в первых главах дававшаяся с трудом, постепенно пошла и к середине романа, я ее проглатывал уже безо всякого словаря. К тому же совершенно незаметно у меня поднялась грамотность и вскоре я уверенно вышел в отличники. К концу учебного года даже стало как-то неинтересно. Читая в подлинниках Скотта и Диккенса, я не находил ничего для себя нового в учебнике английского, поэтому на уроках чаще дремал, чем занимался делом. Из-за этого несколько раз схлопотал двойку по поведению, после чего по совету бабули, в один из дней принес с собой небольшой сборник сонетов Шекспира, хотя бабушка и всячески противилась этому, но ничего более компактного другого автора найти просто не удалось. А тащить с собою огромный том Вальтера Скотта было просто лень. Придя на английский, я просто раскрыл брошюрку и начал ее читать. Увлекшись забыл где, я нахожусь и совершенно перестал обращать внимание на учителя. Очнулся после того, как меня несколько раз толкнули с задней парты и тут я услышал свою фамилию.
— Зверев, может ты расскажешь всему классу чем занимаешься на уроке, вместо Английского языка?
— Английским, Раиса Исхаковна. — Отвечаю я, поднявшись со своего места.
— Что-то я не вижу у тебя на парте учебника, зато прекрасно вижу постороннюю книгу.
К моему удивлению. Диалог происходит на русском, видимо для того, чтобы остальные ученики в классе, лучше поняли мою вину, которой я за собой совсем не вижу.
— И что же мы читаем? — продолжает учительница наш диалог.
— Сонеты Шекспира. — отвечаю я ей.
— Что ж, я согласна с тобой что сонеты довольно занимательное чтение, но дело в том, что сейчас у нас урок английского, и здесь и сейчас принято и говорить, и читать именно на этом языке.
— Но я и читаю на нем, — отвечаю я ей и для примера зачитываю один из сонетов.
From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty’s rose might never die,
But as the riper should by time decease,