2. ПОЕЗДКА МУДРЕЦОВ В ДРУГОЙ ГОРОД
Черными мыслят богов и курносыми все эфиопы, Голубоокими их же и русыми мыслят фракийцы. Ксенофан (VI в. до н. э.) 2. Как только настало воскресенье, Грек-философ, Нивос Родеф и слепой Гомер с собакой Диоген встретились на вокзале и отправились вчетвером электричкой на запад. В вагоне Нивос Родеф глубокомысленно заметил: — Как ни странно, но на вокзале меня почему-то охватило волнение от одной мысли, что вдруг там, куда мы едем, нас ждет сюрприз. Представьте только себе, мы открываем дверь, и нас на пороге встречают Осирис с Изидой и говорят нам: "Добро пожаловать в загробный мир". — Не говори ничего, а то я в штаны наложу от страха, — воскликнул слепой Гомер.
— Я и так от переживания всю ночь не спал. Вам-то хорошо шутить, — вы находитесь в реальности, то есть в несколько отличном от меня измерении. Вы не только все слышите, но и видите. Со мной же другое дело, у меня совсем другие координаты определения времени, пространства и материи. Иногда мне очень помогает мое воображение, а иногда наоборот, играет со мной скверные шутки, рисуя такие ужасные картины, которые не могут даже и присниться зрячему. — М-да, — произнес задумчиво Грек-философ, — мне тоже не очень нравится перспектива столкнуться в моей квартире нос к носу с существами, имеющими кошачьи, птичьи или бычьи головы. С меня хватит одного инцидента — встречи с полусобакой-получеловеком. — Друзья, ко всему нужно относиться легко, — подбадривал их Нивос Родеф, — смотрите на все в этом мире как на приятную шутку, которую с нами пытается играть природа. Ведь Бог и животных создал для нашей с вами забавы. Наши предки в свое время хорошо оценили это и сделали из охоты удовольствие, своего рода спорт не только для себя, но и для кое-кого из своих прирученных четвероногих собратьев. Взоры всех, кроме слепого, обратились на собаку Диоген. — К тому же, дорогие друзья, живое существо лучше, чем самая дорогая неодушевленная вещь, — продолжал он. — Напомню вам высказывание Плутарха по поводу разумности почитания животных древними египтянами. Для этого случая я даже специально выписал его мысли на бумажку, вы же знаете, у меня не очень хорошая память в силу моих частых поисков истины в вине. Но вынул из кармана клочок тетрадного листа и приступил к чтению: — "Но философы, наиболее достойные похвал, видя в неодушевленных вещах некий скрытый образ божества, считали, что лучше не пренебрегать ничем, что может усилить их культ. Я же считаю, что существа одушевленные, чувствующие, способные к аффектам и морали, гораздо более пригодны, чтобы внушать уважение к их создателю. Я одобряю тех, кто чтит не животных, но божество, которое отражается в них, словно в естественном зеркале, и которое использует этих животных в качестве орудий, хорошо приспособленных для украшения Вселенной. Вещь неодушевленная, как бы она ни была ценна, пусть вся целиком в ожерельях из драгоценных камней, отступает перед вещью, одаренной способностью чувствовать. Так, частица природы, которая живет, видит, таит в себе самой принцип движения и создания, вовлекая в себя какую-то долю Провидения, управляющего миром. Божественная природа, таким образом, по крайней мере, также хорошо может быть представлена живыми животными, как и статуями из бронзы или мрамора, обреченными на тлен и к тому же бесчувственными. Вот это мнение я считаю наиболее приемлемым из всего того, что предлагалось для объяснения культа животных". Ну, как? Неплохо написано? От себя же я добавлю, что древние египтяне были все же умнее нас с вами, предположив, что боги не идентичны нам, и что людей они создали совсем не "по своему образу и подобию". Само разнообразие живого мира доказывает нам как раз противоположное, и только слепые не могут этого видеть. Пардон, Гомер, я не хотел тебя обидеть. Правда, глядя на этого умного пса, трудно поверить, что он способен мыслить подобно нам и пользоваться теми же философскими категориями, которыми мы привыкли оперировать, какой бы осмысленный взгляд он не имел. — Мой пес очень понятливый, — заметил Гомер, нисколько не обидевшись на замечание об общей человеческой слепоте. — Но все же сравнивать его с нами, людьми, своего рода венцом творения нашего Создателя, глупо. И уж тем более не умно пытаться рассмотреть там, в его глазах что-то подобие разума, близкого к человеческому. Это все равно, что ломать голову и искать какой-то смысл в каракулях, оставленных на песке муравьями, пытаясь прочитать в них послание нам. — Я тоже думаю, что Диоген не дотягивает до нас по разуму, — выразил свою точку зрения Грек-философ, — но все же мне кажется, что тут не все так просто, как нам видится на первый взгляд. Откуда нам знать, что он думает о нас, и какие у него мысли. — Мысли у животного? — воскликнул слепой Гомер. — Это что-то новенькое. Неужели ты и в самом деле считаешь животных мыслящими существами? Да, кроме команд "подай это", "принеси то" или "отведи туда", они ничего не понимают. Какие уж тут мысли. — Я согласен с вами, — заявил Нивос Родеф. — Тот же Плутарх заметил в своих опусах, что крокодил, совершенно не имея дара речи, должен считаться символом божества, которое, "не отдавая предпочтения ни одному особому языку, запечатлевает вечные законы мудрости в молчании наших сердец". Как сказано, а? — Интересно, если бы Диоген нас понимал, что бы он нам на это ответил? — задумчиво спросил Грек-философ. — Уверяю вас, — воскликнул слепой, — что хотя мою собаку и зовут Диоген, она не имеет дара речи, и поэтому никогда ничего нам ответить не сможет. Все трое рассмеялись. *** Жалкие кретины это я-то вам ничего ответить не смогу еще как могу сколько бы вы не думали что облагодетельствовали меня дав мне кличку Диоген я слышал из ваших же бесед что в истории было шесть Диогенов и каждому вы перемывали косточки не один раз своими языками и Диогену Аполлонскому и Диогену из Птолемаиды и Диогену Синопскому и Диогену Вавилонскому и Диогену Тарсийскому и даже Диогену Лаэртскому отчего наверное те на том свете вертелись как жареные рыбы на углях а меня вы значит зачислили седьмым Диогеном ну здорово уподобился святым а может быть если разобраться все эти Диогены мне и в подметки не годятся потому как они были людьми такими же как вы жалкие ублюдки первый Диоген был физиком сочинение которого начиналось так: Приступая ко всякому рассуждению, следует, как мне кажется, за основу взять нечто бесспорное. Ну что же следуя его указаниям давайте рассмотрим мои преимущества перед ними а попутно и перед вами двуногие остолопы взяв за основу хотя бы три истины первая истина состоит в том что я существую как бы это кому-то не хотелось а где все они я вас спрашиваю от них наверное уже не осталось даже костей от этого факта никак нельзя уклониться вторая истина: я собака что выгодно меня отличает вообще от человека потому как я имею то чего никогда не получит человек а именно пасть с острыми зубами нос с тонким чутьем четыре быстрые лапы теплую шерсть и длинный хвост и хотя моя мохнатая морда не способна отобража