Константин прочистил горло, в котором отчего-то пересохло, и пристально посмотрел на девушку. Сейчас на ней было темно-зеленое строгое платье, лишенное привычных кружев и бантов. Туго затянутый корсет делал ее облик слишком тонким и хрупким. Казалось, что он мешает ей дышать и оттого она такая бледная и уставшая. Следом же появилось желание добраться до шнуровки и распустить ее, а за одно и прикоснуться к обнаженной коже, вдохнуть ее запах… Крайнов тряхнул головой, прогоняя слишком откровенные образы, и виновато улыбнулся девушке. Разумеется, на графиню его обаяние совершенно не действовало, она все также спокойно и с холодной и вежливой улыбкой стояла перед ним. Это вызвало чувство вины, потому что он вдруг осознал, что, как и Татьяна, пользовался тем, что девушка не может осудить его за слишком дерзкие взгляды.
— Так вы все же решили навестить нас? Желаете переговорить с Алисой Николаевной, граф? — деловито произнесла Анастасия, заламывая руки от волнения, которое все же просачивалось наружу.
— Сказать по правде, и это тоже! Мне непременно нужно побеседовать с княжной, но, признаться, это не единственная причина моего визита!
— Неужели? — она чуть приподняла подбородок, лицо ее снова превратилось в маску равнодушия и спокойствия. — Что же еще?
— Вы, графиня! Мне показалось, что вы нуждаетесь в моей помощи, и я посчитал нужным отблагодарить за заботу, проявленную вами по отношению к Елене.
Удивление блеснуло в зеленых глазах девушки, и она неосознанно сцепила руки перед собой, снова пряча от него свои чувства.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, граф! — тихо проговорила Анастасия, хотя уверенности в ее голосе поубавилось.
— В самом деле? — задумчиво склонил голову набок Крайнов, не веря ни единому слову графини. — Что ж, возможно, я действительно ошибся. Полагаете, мне лучше уйти?
— Нет, что вы, разве я могу прогонять гостя: какой хозяйкой я окажусь в таком случае! — возмутилась девушка, деланно изображая озабоченность. — Прошу вас, Игорь Степанович, пройдемте в залу: должно быть, меня уже хватились и вот-вот начнут искать! — она развернулась к нему спиной и сделала несколько уверенных шагов вперед, явно хорошо ориентируясь в доме. Однако Крайнов тут же поравнялся с графиней и предложил свой локоть в качестве поддержки и, когда девушка в уже знакомом ему жесте коснулась его руки и пристроилась к размеренному шагу графа, даже испытал некоторое облегчение.
— Благодарю за оказанную честь, буду рад оберегать вас этим вечером от посягательств господина Вранова! — небрежно бросил он, желая увидеть ее реакцию и подтвердить свои догадки.
Графиня сбилась с шага, побледнела, мрачная тень скользнула по красивому лицу, страх снова поселился в глубине зеленых глаз, и она не сразу нашла слова, чтобы ответить Крайнову.
— Глупости, совершенно не понимаю, почему вы решились, что я нуждаюсь в вашей защите и что князь чем-то опасен для меня! — проговорила девушка, наконец совладав с собой.
Крайнов нахмурился, реакция графини была слишком очевидной, ему это не понравилось, он чувствовал ложь в каждом сказанном ею слове. Она всерьез опасалась князя и не могла рассчитывать на помощь близких и именно поэтому так отчаянно желала видеть его здесь этим вечером.
— Я понимаю, что вы ни за что не признаете этого, ведь вы очень гордая и сильная девушка, но если вы дадите мне понять, что оказались в затруднительном положении и боитесь попасть в беду, я, непременно, позабочусь о том, чтобы князь держался подальше от вас, Настя, — ее имя он произнес тише, с какой-то особенной мягкостью и даже нежностью.
Девушка вдруг остановилась и развернулась лицом к графу, видимо, по привычке намереваясь встретиться с ним взглядом. Крайнов смотрел в холодные зеленые глаза и чувствовал, как внутри него разрастается целый пожар, ему снова хотелось коснуться ее нежной кожи, почувствовать мягкость губ, распустить туго стянутые в высокую прическу локоны и увидеть в этих неживых, потухших очах свет. Но здесь, в хорошо освещенном коридоре, где то и дело снуют слуги и слышен гомон гостей, это было решительно невозможно.
А впрочем, весьма вероятно, что ему не ответят взаимностью, и это отчего-то вызывало досаду и раздражение. Он желал ее расположения и ее признания, но привычные методы здесь не действовали. Она не смотрела ему в глаза и не искала в них с наивной надеждой искру влюбленности, не любовалась его улыбкой и не ловила с восторгом каждое сказанное слово, она умела отстраняться и становиться холодной и сдержанной, и, наконец, она дала понять, что влюблена и помолвлена. И все же здесь и сейчас Анастасия, определенно, нуждалась в нем, Константине, и он был намерен воспользоваться этим случаем.