Я усмехнулся:
— Легко догадаться — значит, я кому-то мешал. В больницы подобного типа людей просто так не отправляют для лечения.
— Может быть, — протянул он. — Кому же вы перешли дорогу?
— Брынчалову, — сказал я, и его лицо тут же изменилось.
Я улыбнулся:
— Весёленькая история, не правда ли? Вы не жалеете, что задали подобный вопрос?
— Он скоро станет президентом, — тихо отозвался он и, отведя глаза в сторону, ещё более тихо добавил: — Он очень сильный человек.
— Сволочь он, — спокойно отозвался я.
Доктор вздрогнул и покосился на меня.
— И что? — хрипло выдавил он.
— Ничего. От редакции у меня было задание собрать о нём материал. Я собрал, но материал неожиданно превратился в бомбу. Мой любезный друг-редактор предал меня, позвонил и сдал Брынчалову. Надо разбираться в людях, а я никогда этого не умел, — я потерянно улыбнулся. — Угостите лучше сигаретой.
— Здесь не курят, — автоматически ответил он, потому что сам достал сигареты, одну взял себе, другую протянул мне.
— Это почти частная клиника, — задумчиво произнёс он, выпуская клуб дыма. — Во всём этом замешаны слишком большие силы…
Я рассмеялся:
— Вы рассуждаете, как Пилат, умывающий руки.
Он обиженно посмотрел на меня.
— Через год он будет президентом, а этот материал настолько протухнет, что уже никому не причинит вреда. А вам зачем это надо? — он настороженно посмотрел на меня.
— Я не играю в героя, — ответил я. — Я делаю свою работу. Делаю честно. И если я уверен, что какой-то человек — мразь, не буду скрывать, буду бороться против него.
Он стал смотреть на дверь — обитый войлоком тёмный прямоугольник.
— Ладно, доктор, к чему всё это ворошить?! Вам лучше не знать. Оставайтесь чистеньким — здесь надо соблюдать гигиену! — в моём голосе прозвучал сарказм. — Обещаю быть неопасным.
— Вы тот человек, которому больше всех надо? — зло усмехнулся доктор.
— Нет, просто во мне заговорила моя прежняя память. Устал я, доктор, каждый день купаться во лжи, которой нас щедро снабжают. Я просто хотел сказать правду.
— Об одном человеке? Это ещё не вся правда.
— Пусть это будет началом. Нашему времени нужен свой Разин.
— На что вы надеялись?
— Правильнее было бы спросить — на кого, — поправил я. — На друга-редактора. В Америке за такую информацию я мог бы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.
— Вы вместе с редактором учились?
— Когда-то…
— Я вам скажу правду, — он глубоко затянулся, докуривая сигарету. — У меня действительно есть инструкция. Я должен лечить вас год. Лечить на словах! — он сделал ударение.
— Побег возможен?
Он грустно улыбнулся и покачал головой:
— Исключено — отсюда ещё никто не выходил раньше времени.
— Я попробую.
— Лучше не пробуйте! — посоветовал он.
— Посмотрим. Я здесь один такой?
Он ответил на другой, ещё не заданный мной вопрос:
— Вы не понимаете — когда вы выйдете отсюда, вы будете другим человеком.
— Вот как — с катетером в попе и с пузырями на губах?
Он нахмурился:
— Не таким — чуть-чуть другим.
— Я не понимаю этого вашего «чуть-чуть»! — раздражённо ответил я. — Вам нравится такая работа? Хорошие хоть бабки получаете?
Он закурил вторую сигарету. Его лицо скрылось в дыму, из которого донёсся голос:
— На хорошую жизнь хватает.
Я громко рассмеялся:
— Спасибо за правду. Не боитесь, что когда-нибудь и вас выпустят чуть-чуть другим?
— Нет… Я пытаюсь вам помочь.
— Вот как? Чем?
— Не хватает каких-то документов. Сегодня звонил Брынчалов и предложил компромисс.
— Он боится, что их всё-таки могут опубликовать. Пусть боится, сволочь, не нужны мне его компромиссы!
— Если вы отдадите ему документы, можете идти на все четыре стороны.
— Вам не противно повторять мне его слова?
Он затравленно посмотрел на дверь.
— Свобода хороша, только для всех она почему-то разная: одним всё, а другим — почти ничего… Хозяева и рабы… Всегда, во все времена…
— Вы не хотите быть рабом?
— Хозяином тоже. А вот вы — раб! Уходите, я устал и хочу спать!
— Это ваш ответ?
— Да, пошлите Брынчалова в задницу! От моего имени!
— Он скоро станет президентом.
— Вы получите то, что хотите. Каков народ, таков и его правитель. Уходите!
— Вам оставить покурить?
— Нет, спасибо, — ответил я, хотя курить ужасно хотелось.
— До свидания.
— Пока! — бросил я ему в спину.