Он был счастлив настолько, что даже забыл договориться о следующей встрече.
- Спасибо тебе за этот день, - искренне сказал он и добавил, ведь нужно же было разбавить чем-то эту неприличную, неуместную искренность, эту саму собой вырвавшуюся фразу: - Это была самая потрясающая экскурсия в моей жизни...
- Пожалуйста, - кажется, слегка удивилась она. – Рада, что тебе понравилось.
- Спокойного сна, милая, - «милая» далось с некоторым трудом, но это была такая ерунда, в сущности.
- Всего доброго.
Странно, но здесь, у дома, где она жила, он не посмел поцеловать ее на прощанье.
Ошарашенный, обалдевший, возвращался Виктор домой.
К Майе он, конечно же, не пошел. Не пошел он к ней и на другой, и на следующий день.
Ч. 1. Глава третья. Майя
Она пришла сама.
Не через день и не через два, минула почти неделя с его поездки в Харлсберг, когда она пришла.
Она принесла с собой полпирога, фаршированного яйцами, пачку чая зачем-то и два кило яблок в корзинке; она полагала, что он здесь голодает, наверно.
Повышая от неловкости голос и едва не срываясь на грубость, Виктор стал отказываться.
Она, естественно, настояла. Она умела настаивать там, где дело не касалось ее самой.
- Ну это же такая мелочь, послушай, - терпеливо говорила она, морща красный носик от того, что ей приходилось вступать в долгие пререкания. – Это совершенная мелочь; яблоки прислала мама, а пирог я сама испекла сегодня утром... Ты напрасно так переживаешь, у меня все есть.
Он превосходно знал, что такое ее «все», как живет она на скудное свое жалованье, но спорить больше не мог, понимая, что проиграет.
- В кого же ты такая добрая, - грустно сказал Виктор. – Это же нельзя – быть такой доброй...
И правда, родственники ее не отличались великодушием. Родители-алкоголики, в конце концов бросившие ребенка, неустроенный быт, бесприютность, детство ей выпало невеселое; оттуда, быть может, и пошла Майкина страсть всех кормить и обихаживать, что такое голод и холод ей пришлось узнать на собственной шкуре, в прямом, а не переносном смысле.
На глазах у нее появились слезы.
- Ты говоришь так, точно мы с тобой чужие, - дрожащим голосом пожаловалась она. – Неужели же я не могу угостить пирогом тебя – тебя! – это жестоко...
- Ну что же ты, глупенькая, - Виктор испугался, женские слезы были тем оружием, перед которым он сдавался без боя. – Я ведь о тебе забочусь...
Она молча приняла мир.
Они поставили на плиту чайник, нарезали пирог, у Виктора оказались пряники. Майя больше не шмыгала носом, весело рассказывала что-то о работе, смеялась, и он, удовлетворенный ее этим идиллическим настроением, кивал, подливал чай и думал про себя, как бы ей под конец вечера дать денег, у него оставалось немного в загашнике. Виктору было очень стыдно, что он о ней практически забыл в эти дни.
Он не догадывался, что она была совсем не так проста, что вся эта встреча тщательно спланирована, и теперь она думает только, как бы потактичнее перейти к тому вопросу, ради которого она, собственно, и пришла...
Насчет мамы, той, что присылала яблоки, той, что всегда ждала их в светлом доме с ситцевыми занавесочками в маленьком городке на северо-западе, той, что дала ей все кроме жизни, их общей с Виктором мамы, она не беспокоилась. Мама поймет. Мама понимала совершенно все, и ей не надо было ничего объяснять. В Викторе же Майя совсем не была так уверена. Бог его знает, что этому дураку взбредет в голову. Если он из-за какого-то пирога устраивает такой скандал, как же он отнесется к тому, что ей предстоит делить с кем-то кров и стол?
Нет, Майя не боялась, что Виктор решит на правах старшего брата что-то ей запретить, хотя он, быть может, и попробовал бы. Она боялась его расстроить. Ей пришлось бы пойти наперекор, возможно, даже рассориться с ним надолго. Сама мысль об этом была девушке невыносима, но и поступить иначе она не могла.
Наконец она решилась.
- Знаешь, - произнесла Майя, деликатно позвенев ложечкой о чашку, - я теперь не одна живу.
Трудно ей было бы преподнести более сокрушительную новость. Виктор так и вскинулся. Первым его чувством было изумление пополам с обидой: как это такое может быть? Мужчина?.. Но почему сестренка ничего не рассказывала? Да и вообще, не похоже это было на нее, скромницу.
- Как это надо понимать? – почти сердито спросил он.
- Так, - смущенно пожала она хрупкими плечиками. – Понимаешь, так получается, Леночке негде жить, и я предложила ей пока остановиться у меня.
- Кто эта Леночка? – заранее морщась, осведомился ее несчастный брат.
- Ну как же ты не помнишь, я же рассказывала!.. Это девочка, которая со мной работает, очень добрая и милая. Жених отказался от нее, когда она забеременела, а отец выгнал из дому... Я ведь одна живу, я не могла не предложить ей пожить у меня, пойми...