Наконец они пришли.
- Леночка, я не одна! – с порога весело крикнула Майя. – Со мной братик сегодня...
Из-за ширмы, оттуда, где у сестры была отгорожена «спальня», вышла девушка.
Она не оправдала викторовы ожидания. Нет, она была действительно совсем не то, что он готовился увидеть...
- Витя, это Леночка, Леночка, это Витя. Знакомьтесь пока, а я чайник поставлю, - хлопотала Майя.
Существо, которое стояло перед ним, совсем не выглядело на восемнадцать полновесных лет. Шестнадцать, а, может быть, и пятнадцать дал бы он ей. Маленькая, не хрупкая, а худенькая, до болезненности, и это при уже явственно отяжелевшем животике («На каком же она месяце?» - изумленно мелькнуло в викторовом мозгу), и вся какая-то серенькая, съежившаяся, почти бесцветная, курносая и, кажется, даже немного косоглазая – да кто же этакое дитя мог выгнать на улицу? Да ведь ей же еще в школу надо ходить...
- Здравствуйте, - кажется, испуганно сказала она, теребя пальцами какие-то кисточки на одежде.
- Здравствуйте... – растерянно отвечал Виктор.
Он даже не мог взять в толк, как с ней разговаривать. Не бухать же с порога «Когда рожаем, милая? А кто у нас папа?».
Да, конечно, Майя не могла пройти мимо такой сиротки... Он бы и сам, пожалуй, не прошел...
Они сели пить чай. Майя, видя, что Виктор сбавил обороты, сияла и трещала без умолку, все какую-то ерунду, он отвечал вяло, рассеянно. Леночка больше отмалчивалась.
Даже и ела она как-то плохо, без аппетита, и это в ее положении... Несчастная какая... Тьфу...
Вообще девочка ему бы, наверно, понравилась, если бы у него волосы не вставали дыбом от ужаса при мысли, что сестра собирается содержать ее и будущего младенца... Сама-то гроши считает.
- Ладно, - наконец сказал он, как будто стукнул кулаком по столу. – Попробуем разобраться с вашей родней. Адреса мне, телефоны. А пока, на первое время, Майя, возьми деньги. Будь экономна, милая, впрочем, не мне тебя учить... Это вам на двоих, но, Майя, прошу тебя, будь благоразумна.
- Спасибо, Витя, - прошептала сестра.
Леночка глядела в чашку. Кажется, оставшиеся на дне чаинки показались ей вдруг безумно интересными.
Так что деньги он ей все-таки дал.
...Леночкиными делами он действительно занялся и посвятил им всю оставшуюся часть недели и несколько дней следующей, как бы в искупление своей прошлой невнимательности. Описывать его хождения, беседы и даже присутствовавший, правда, всего единожды, мордобой, было бы скучно, к тому же значения для нашего рассказа это не имеет ровно никакого. Достаточно сказать, что он так ничего и не добился.
К тому же у Виктора сложилось четкое впечатление, что у Майи Леночке действительно будет лучше.
И опять на него нахлынуло то, другое, что так странно началось в Харлсберге... Он искренне желал, но лишь с трудом мог всерьез заниматься чем-то, что не касалось Эльзы.
Только на работе он полностью забывался, да и там дела шли как-то тяжелее, чем обычно.
Ч. 1. Глава четвертая. Дети на развалинах
Ганс Йозеф Шварц любил свою жену. Любил, хотя давно понял, что она из себя представляет (а представляла она, по его мнению, круглую дуру). Любил, несмотря на ее категорическое желание не иметь детей (впрочем, возможно, она была права, он и сам не видел ее в роли матери… да и потом, у них была Эльза). Немножко подшучивал, немножко презирал, когда она начинала раздражать своей бабской глупостью и суетой, но все же любил.
Он женился на ней из-за красоты, даже и теперь она привлекала мужские взгляды, в молодости же от искателей не было отбоя. Герр Шварц обладал именем и приличным состоянием, вообще был недурен собой, неглуп и прекрасно держался в обществе, неудивительно, что красотка Алисия сдалась под его напором и из всех поклонников выбрал именно его. Пелена скоро спала с глаз, герр Шварц обнаружил в своей жене дуру… и принял это с философским спокойствием. А конце концов для интеллектуальных бесед у него оставались друзья, а ум вообще (он был убежден в этом) для женщины являлся скорее помехой, нежели достоинством.
Ганс Йозеф Шварц любил свою жену, но иногда он готов был ее убить.
Как сейчас, например.
- Ты можешь объяснить мне, куда она пошла и когда вернется? – в который раз спрашивал он и в который раз получал в ответ только слезы и бессмысленное хлопанье глазами. Крупные голубые глаза Алисии вообще-то нравились ему, но сейчас они приводили его в тихое бешенство.
- Ты абсолютно не контролируешь племянницу, - наконец устало сказал он. – Ты даже не представляешь себе, чем она может заниматься в такое время, где и с кем она может быть… Эмма не похвалила бы тебя, жена.