Утром расхаживая в спальне в мужской голубой рубашке, накинутой на голое тело вместо халата, Мила поймала мой вопросительный взгляд и чуть смущенно улыбнувшись, сказала:
– Если ты хочешь, можешь жить у меня. Но помни про мой постоянный творческий бардак, – она грациозно закружилась на одной ножке, разведя тонкие руки в стороны, и взлохматив кудри вприпрыжку отправилась на кухню. Там сразу заиграло радио и заработала кофеварка.
Я крикнул в ответ, обрадованный неожиданным предложением:
– Меня не так легко напугать дорогая. Я принимаю твое предложение.
Я переехал к Миле с небольшой частью вещей и стал обживаться, пытаясь разобраться насколько мне все это нужно.
ОНА
Он такой забавный. Я смотрю на его лицо и не знаю нужен ли мне этот мужчина.
Сергей абсолютно точно из другого мира. Он ничего не смыслит в искусстве, ему не очень нравятся мои картины и друзья, последние скорее, вообще, не по душе. Но меня так тянет к этому серьезному, правильному брюнету, особенно когда он улыбается, и его лицо становится по - детски беззащитным.
Когда мы встретились второй раз на официальном свидании в кафе, Сергей все допытывался, что же мне так понравилось в том рекламном плакате.
– Понимаешь, – пыталась объяснить я. – Мне всегда хотелось летать. Кажется, я как родилась, так и стала мечтать о том, чтобы оказаться птицей и улететь далеко, далеко. Я просто всей кожей ощущала ветер, бескрайнее небо и тепло солнца. Я впитывала это чувство свободы и полета. Мне было так хорошо… И вот дурацкая реклама со слоганом «Я свободна!» словно заново включила эти воспоминания. Я так захотела свободы и полета.
Сергей внимательно выслушал мои путанные объяснения, улыбнулся и спросил:
– Мила я впервые слышу такое странное желание, вызванное рекламой. Но почему тебе так хочется быть свободной?
– А я не знаю. Наверное, что-то не ладится с работой, у творческих людей бывают кризисы. А, может, мне хочется свободы от рутины и условности нашего мира… Не знаю. Не могу объяснить словами, я просто так чувствую.
–Я услышал тебя, но хотелось бы помочь такой красивой девушке остаться здесь с нами, – он снова улыбнулся и взял мою руку в свою. – Мила у тебя такие маленькие, нежные ручки…
Дальше обольщение пошло по накатанной. Мне было приятно, хоть и немного скучно. Я знала, что произойдет дальше.
Но Сергей сумел очаровать меня не только ухаживаниями, но и спокойным принятием моего окружения. Я видела, что ему не все нравится, но он очень старался понять мир художников и не изводил меня критикой и нравоучениями.
Моему бывшему обычно было неинтересно на наших тусовках. Он быстро напивался или ссылался на занятость и предпочитал избегать непонятных тем в беседах, чтобы не потерять свой имидж «Великого всезнайки». Поэтому он быстро стал «бывшим» и исчез из моей жизни.
А из своего окружения я никогда не выбирала спутников жизни. Мои творческие соратники были все поглощены собой, своими переживаниями, успехами и неудачами. Женщины интересовали их только для плотских утех или как подушка для слез. Я же искала чего-то другого, родство душ, наверное.
Неужели именно с этим офисным занудой, который практически не разбирается в том, чем я живу и возникло-то самое родство душ? Но с Сергеем было удивительно спокойно и надежно. Наверное, это та самая каменная стена?
После неожиданного предложения Сергей переехал ко мне. Мы стали налаживать совместный быт, и поначалу нам было легко и весело вместе.
Сергей спокойно относился к моей безалаберности и нежеланию вести домашнее хозяйство. Он мог сам приготовить и навести порядок на кухне, а если видел, что мое настроение на нуле старался всячески исправить его. Мы много гуляли и пристрастились к поездкам за город. Я стала больше продавать картин, и мой учитель отметил, что в них появился оптимизм. А людям это нравится.
Все было хорошо, пока Сергей не устал от одиночества. Нет я всегда находилась рядом на расстоянии вытянутой руки. Но это мало что меняло.
Начиная, новую картину я походила на больного человека. Я погружалась в свои мысли и чувства, полностью отключаясь от внешнего мира. Я не слышала и не видела Сергея. Меня интересовал только сюжет, рождающийся внутри. Я работала день и ночь. Конечно, его обижало такое явное невнимание, он злился, и мы ссорились.
Постепенно наша жизнь превратилась в ад. Любовь исчезла. Постоянные претензии, раздражения и обиды захлёстывали нас. Мы не уступали друг другу даже в мелочах. Нам казалось самым важным отстоять свое мнение во чтобы то не стало.