– У неё был я! – Не согласился со мной Зарецкий, ненавидевший мать так же сильно, как и отца.
– Да, – выдохнула я, чувствуя, как ярость угасает, повергая меня в чувство безнадёжности. – Верно… У твоей матери был ты… а у меня теперь никого не осталось…
– Не говори так, – Витя схватил меня за локоть, дёрнув к себе. Его глаза был полны беспокойства, которое я так хотела видеть ещё утром, надеясь на извинения или хотя бы старания мужчины выдать за шутку его дурацкое представление сцены знакомства.
– Не прикасайся ко мне! – Выхватив родную конечность, злобно прошипела, ткнув пальцем в грудь Зарецкого. – Не переживай: не пропаду и не сопьюсь! Уверенна, я сильнее, чем кажусь самой себе! – Развернувшись, направилась на выход из огромной столовой, проклиная грязные тарелки и привычку убирать за девочками, выработанную за пять лет совместной с ними жизни.
Виктор молча наблюдал за мной.
Я остановилась в дверях, кинув на него разочарованный взгляд:
– Терять любимого человека очень больно, Витя… я была уверена, что ты это понимаешь – тебе ведь было столько же лет, сколько мне, когда пришлось прощаться с мамой… Я никогда не думала, что именно ты заставишь меня вспомнить это чувство конечной потери… – покачав головой, заглянула в пустые глаза Рыча. – «Вот и славно»?! Серьёзно?! Что ж… Я искренне рада, что тебе не больно причинять мне горе! Дай Бог, чтобы принцип «Бумеранга» в твоём случае не сработал!