Глава 1
Джеймс Оливер, первоклассный полицейский, который берется за дело любой сложности, сидел за столом своего офиса в Лос-Анджелесе и довольно перебирал фотографии. На его лице играла хищная улыбка. Неожиданно в его офис постучали, и он натянул на себя маску вежливого, серьезного и отважного полицейского, которым он не являлся.
Джеймс Оливер был тем еще подонком, который брал взятки и упекал за решетку невинных людей. Он прошел военную службу, пережив в юном возрасте все ужасы войны, и его сердце настолько окаменело, что убить человека для него было настолько же легко, как прихлопнуть таракана.
Однако все вокруг думали, что этот человек честный и умный, заслуживающий благодарности и уважения, все, кроме родственников тех, кого он сгноил в тюрьме и молодого человека немного за тридцать лет, Даниэля Джонса.
Парень пережил семейную трагедию, когда, будучи ребенком, пострадал от того, что его отца осудили за подброшенные наркотики. Мать не смогла перенести эту новость спокойно и стала настолько рассеянной и убитой горем, что перестала следить за своими детьми, отпуская их одних в опасности города. Ничем хорошим это не закончилось.
Врачи боролись за жизнь его маленького брата после столкновения с грузовиком, но к сожалению, не смогли спасти ребенка. Мать не смогла простить себе эту потерю и в последствии пережить ее, а отец так и не вышел из тюрьмы живым…
В тринадцать лет Даниэль остался совсем один на равнодушных улицах Нью-Йорка. Мальчик с разбитым сердцем, полным праведного гнева и жаждой справедливости. Горе не сломило его, вместо этого подстегнуло бесстрашно сражаться против коррупции и беспредела в среде тех, кто должен защищать и спасать, а не предавать и подставлять.
Мелодия звонка на телефоне отвлекла Оливию от занятия французским языком, и она, неохотно, поднялась с уютного кожаного дивана, шаркающей ленивой походкой направляясь прямиком в сторону стола, на котором лежал ее телефон.
— Да, отец, слушаю, — Оливия присела на столик и закинула ногу на ногу, рассматривая идеально ровные ногти на пальчиках одной из ее стройных ног. Маленький браслет-цепочка элегантно украшал ее, придавая девушке еще больше очарования.
— Здравствуй, Оливия! — ответил хриплый мужской голос человека лет пятидесяти, ее дорогого отца Джеймса Оливера. Его тон был напряжен и взволнован. Мужчина откашлялся в кулак, прежде чем продолжать. — С минуту на минуту придут Роберт и Сэм, которые приведут с собой того подонка, который испортил лучшие годы твоей жизни. Если помнишь, тот самый, который пять лет назад разрушил твою репутацию в школе и, к слову, чуть не засадил меня за решетку несколько лет назад. Я наконец поймал его и собираюсь закончить его никчемную жизнь.
— Замечательно! — двадцатилетняя девушка просияла, чувствуя, как гнев заполняет ее, когда ее разума коснулись ужасные воспоминания унижения, которое она пережила тогда, когда человек лет тридцати с небольшим, на камеру сказал, что Джеймс Оливер совсем не занимается воспитанием своей дочери, добавив слова, которые она не могла с тех пор забыть. Он сказал, что девушка к пятнадцати годам стала наркоманкой и проституткой. Это была не правда, и девушка не знала, откуда он взял эту информацию. По-видимому, он хотел посильнее уязвить отца девушки, Джеймса, человека, с которым вел борьбу, безуспешно пытаясь разоблачить его.
После этого заявления вся школа сторонилась ее, и ей пришлось сменить место для обучения и собрать немало доказательств того, что ее оклеветали, прежде чем эта история канула в лету. Однако ее лучшие и нежные юные годы были опорочены, и многие ребята, кто боялся, что она утянет их за собой на этот скользкий путь, обходили Оливию стороной. С тех пор она мечтала, чтобы этот человек ответил за все, что ей пришлось пережить.
Отец не занимался ее проблемой всерьез, до тех пор, пока этот человек не докопался до таких вещей, из-за которых его едва не отправили в тюрьму на пожизненное заключение. От тюрьмы его спасли верные помощники Роберт и Сэм. Только тогда Джеймс наконец воспринял борца за справедливость всерьез и вознамерился убрать его с лица земли.
— Я понимаю твой гнев, — спокойно проговорил Джеймс, в тайне гордясь собой, но не показывая это явно, и делая вид, что сделал это ради дочери. — Но, пожалуйста, детка, не трогай его до моего прихода. У меня с ним личные счеты. Я не дам ему просто спокойно умереть за все, что он с нами сделал, дорогая. Я хочу самостоятельно уничтожить его, сначала морально, а потом и физически. К тебе лишь одна просьба — следи за нашим пленником всю неделю, пока меня не будет.