Именно Мик и его собратья стоят за плечами сомневающихся людей, уговаривая их поступать единственно верно, не проходить мимо чужих страданий и боли, работают «материнской интуицией», совестью, честью, а порой даже достоинством, до последнего стараются вытянуть самых пропащих пациентов. Они же оберегают потерянных или брошенных родителями детишек, дарят светлые и вещие сны, подкидывают творческим личностям – художникам, писателям, режиссерам и прочим – сюжеты и мысли, привносящие в человеческое общество идеи разумного, доброго, вечного.
В свое время Микки оказался первым из крылатой братии, кто встретил меня с этой стороны, огорошив известием о том, что пути свои мой дух прошел до конца, и я, наконец, готов к тому, чтобы занять свое место там, где его указал Создатель. Помнится, он выразился примерно так: «Парень, ты еще не знаешь, как попал, но спорю на золотое перо из своей сияющей кормы, тебе это понравится!»
Узнать, лукавил ли он насчет своего драгоценного тыла, возможность мне не представилась, но я не теряю надежды и постоянно поддеваю его на этот счет. Подождем, не-жизнь – она длинная.
Таков уж мой друг Микаэль.
***
Ночь.
На карнизе одного из наиболее знаменитых зданий Манхеттена спина к спине устроились уже две странных крылатых фигуры – черненое серебро и золото. Опираясь друг на друга, они молчали, рассматривая гаснущую подсветку темного небосвода.
И ни звука.
Он пришел только затем, чтобы побыть рядом. Мой друг и даже бывший ангел-хранитель. Мы давно вместе. Слова ни к чему. Я просто чувствовал его присутствие, и оттого на душе разливалось тепло. Как когда-то дома.
С неба летели редкие дождинки. Точно знаю – он не любит, хотя вряд ли чувствует даруемый ими дискомфорт. Неторопливо распахнулось над нами стальное крыло.
Сидим. Каждый думает о своем. Но нам хорошо вот так думать и сидеть. И чего еще желать в свой первый выходной?
В который раз я вспоминал, как жил. Светлая волна солнечно обогрела разум. Чередой проносились перед глазами картины с участием родителей, потом кадры собственной семьи, детей, внуков. А вот широченная и столь же умильная мордаха Боцмана – несносного рыжего кота, которого мне как-то притаранила самая младшая внучка. Настюшка.
Доброе сердечко.
Озорное личико в светлых кудряшках представилось так живо. Эта синеглазая егоза играла с подружками на детской площадке – ну знаете, из тех, что зажаты между безликими многоквартирными коробками из вездесущего бетона. Под лавкой и нашла неподвижного кроху неясного происхождения в блохах и твердой корке запекшейся грязи. Облезлая шерстка, измученный взгляд, не надеющийся уже на спасение или человеческую доброту.
Кого порадовать находкой, думается, вопрос не стоял – разумеется, любимого дедушку Веню! И знаете, я на самом деле был страшно рад тому, что моя семилетняя внучка поступила, как истинный человек – сильный, милосердный, достойный. Рад и горд ею. Вспомнилось собственное детство и похожая кошачья мордаха.
Ха, знакомый ветврач только за голову схватился, когда наша проблема перекочевала в разряд и его проблем тоже. Говорил, что усыпить котейку куда милосерднее, чем продлевать агонию. И в какой-то момент я чуть было не дал слабину, но что-то внутри подтолкнуло упереться рогом в землю и настоять – дать шанс на жизнь.
Должно быть, Мик постарался.
А под корками оказались раны от собачьих зубов, воспаления, некроз… Один глаз спасти не удалось. Но все-таки через год этого наглого рыжего разбойника уже никто бы не узнал – огромный, толстый, холеный и безмерно любимый всеми. Мой Боцман.
К тому времени мне уже стукнуло пятьдесят девять. Я прошел все круги того, что уготовило родное государство и судьба, с блеском окончив высшее военно-морское Енинградское училище и отслужив на флоте не один десяток лет. На покой ушел в срок, да и внезапная пневмония дала осложнения - сердце.
А всего через четыре года после появления в нашей квартире важного рыжего постояльца, четырехкамерный орган, ответственно бьющийся у меня в груди, замер навсегда.
Это была хорошая жизнь достойного человека, который до последнего был верен себе, своим принципам и словам. Нет, я не был героем в общепринятом понимании (ну, если только чуть-чуть), но мне удалось куда большее - построить счастливую семью, воспитать достойную смену, оставить после себя семена любви и радости в сердцах.