Он включает телевизор. На экране мелькают футболисты.
— Ты любишь футбол? — спрашиваю его.
— Да! — отвечает он, не отрываясь от экрана телевизора. — Сегодня Кубок Чемпионов!
— А сам играешь?
— Нет, — с грустью отвечает он. — Но дядя Рустам обещал показать меня тренеру. Я очень жду этого. Дядя Рустам говорит…
Он не договаривает, потому что матч начинается и все внимание Данилы теперь приковано к телевизору.
Понимаю, что сейчас его лучше не отвлекать.
— Пойдем, Настя, в кабинет, — вдруг произносит Мария Эдуардовна. — Не будем ему мешать своими разговорами.
Встает и выходит из комнаты. Я следую ее примеру.
— Садись, — показывает она мне на диван, когда мы заходим, по всей видимости, в кабинет, а сама что-то достает из шкафа.
Потом садится рядом со мной. В руках у нее альбом с фотографиями. Она открывает его и показывает мне фотографии отца разных лет.
Внимательно вглядываюсь в лицо человека, которого я хотела увидеть все свое детство и юность.
Мария Эдуардовна рассказывает мне о нем. И немного о себе. Потом просит меня сделать то же самое. И я рассказываю ей вкратце о своей жизни, опуская некоторые подробности.
— Ты сейчас у Рустама живешь? — спрашивает она.
Киваю. Она берет мою руку и гладит ее.
— Если хочешь, можешь переехать ко мне. Дом большой. И это и твой дом, Настя. Я буду рада, если ты останешься здесь. Мне жаль, что мы встретились только сейчас. Но я надеюсь, у нас есть еще много времени, чтобы узнать друг друга. Я всегда мечтала о внучке.
— Мне надо подумать, — отвечаю уклончиво.
Уехать от Рустама? От одной этой мысли кружится голова и я чувствую приступ тошноты.
— Я отойду в туалет? — спрашиваю.
— Конечно, Настя, чувствуй себя как дома.
Вскакиваю с дивана и несусь к двери. Забежав в туалет, прижимаюсь к холодной стене.
Как дома? Я не хочу быть тут как дома. Я хочу к Рустаму.
И тут страшная мысль посещает меня, но я пытаюсь отогнать ее прочь. Нет. Он же не заставит меня переехать? Не поступит со мной так?
Но он оставил меня сегодня здесь. Оставил. Без капли сожаления.
Нет. Я не хочу так думать. Нет. Он не сделает так. Я буду умолять его. Встану на колени. Нет.
Смотрю на себя в зеркало. Взгляд побитой собаки. Умываюсь холодной водой и кое-как прихожу в себя.
Мария Эдуардовна не виновата. Ей незачем знать.
Остаток вечера мы проводим за разговорами. Данил присоединяется к нам, когда матч заканчивается.
Мы все вместе пьем чай, а потом укладываемся спать. Мне выделяют комнату наверху.
Лежа одна в чужой постели, я особенно остро ощущаю нехватку Рустама. Набираю ему сообщение. Он прочитывает его почти сразу же. Но не отвечает. Не могу заснуть и жду ответа. Но его все нет. Тогда я опять набираю ему сообщение, что хочу обнять его.
Но это сообщение зависает где-то на просторах сети. Его Рустам уже не прочитывает…
Уткнувшись в подушку, я глушу слезы обиды и незаметно засыпаю.
На следующее утро первым делом хватаю телефон. Новых сообщений нет. И мое последнее сообщение так и не прочитано…
Не знаю, что думать.
Весь день провожу в ожидании, когда за мной приедет Рустам. Отвечаю рассеянно и постоянно смотрю то в телефон, то в окно.
Наконец, когда уже темнеет, вижу в окне второго этажа, как во двор въезжает автомобиль Рустама. Мне хочется прыгать от радости и в животе как будто летают бабочки.
Бегу, перепрыгивая через ступеньки, вниз и сама открываю ему дверь. Сразу же кидаюсь на шею и целую в колючую щеку.
— Настя, — он легонько отстраняет меня, — не здесь. Давай не будем при Марии Эдуардовне.
Да, он прав. Он ведь прав. Вот почему он так сдержан со мной в этом доме.
Опять по-быстрому целую его в щеку, отпускаю и отхожу. В холл как раз выходит Мария Эдуардовна.
Они с Рустамом здороваются, что-то обсуждают. А я уже стою, с сумкой, готовая ехать домой к Рустаму.
Прощаюсь с бабушкой. Мы целуемся и она просит меня еще раз подумать над ее предложением. Киваю в ответ. И мы выходим с Рустамом из дома. Садимся в машину и выезжаем за ворота. И вот тогда я опять кидаюсь ему на шею, вынуждая его резко свернуть к обочине и затормозить.
Глава 40. Настя
— Анастасия! — почему-то недовольно говорит Рустам, опять обращаясь ко мне вот так. И я чувствую, как нехорошее предчувствие начинает заполнять мою душу. — Что ты делаешь? Мы так в аварию попадем! Сядь нормально!
— Рус, я соскучилась, — шепчу я и, несмотря на его слова, отстегиваю ремень и пересаживаюсь к нему на колени.
Наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но он берет меня за талию и отстраняет от себя. Смотрит в глаза. И меня пробирает дрожь от его взгляда. Я не вижу в нем тепла. Глаза опять холодные. Неживые. Злые. Почему? Что случилось? Что я сделала не так?