— Сядь на свое место, — говорит он, четко проговаривая каждое слово.
Но я цепляюсь за шею и начинаю бедрами елозить на нем. И я чувствую, что его тело вовсе не согласно с тем, что он мне сейчас говорит. Немного приподнимаюсь и сажусь уже на явно ощутимую выпуклость в штанах Рустама. Улыбаюсь и опять пытаюсь его поцеловать. Но он отворачивается.
— Дядя Рустам, — решаю использовать еще один аргумент.
В его глазах тут же сверкает огонек, но сразу же гаснет. Он расцепляет мои руки у себя на шее и отводит их в сторону. Приподнимает меня за талию и пересаживает на пассажирское сиденье. Недоуменно смотрю на него, не в силах даже спросить: «Почему?!»
— Нам надо поговорить, Анастасия, — не глядя на меня, произносит он и заводит машину.
Всю дорогу до его дома мы едем в тишине. Тишине, которая давит и глушит сильнее, чем если бы одновременно забили в набат, включили пожарную сирену и закричали ультразвуком.
Я уже не чувствую, я знаю, что что-то плохое ждет меня там, в его доме.
— Заходи, — сухо говорит он, открывая дверь и видя мою нерешительность. — Иди в кабинет.
Там он усаживает меня в кресло. Сам садится за стол.
— Рустам, что случилось? — я не выдерживаю повисшей паузы. — Почему ты такой? Что я сделала не так?
Он не смотрит мне в глаза. Играет ручкой. То раскручивает ее корпус, то скручивает снова. И, в конце концов, делает это слишком сильно. Так, что резьба трескается. Рустам отбрасывает сломанные части ручки в сторону и, наконец, поднимает на меня свой тяжелый взгляд.
Мне не надо слов. Я вижу по его глазам. Он опять прежний. Это не мой Рустам. Не Рус. Это опять тот, кто сломал меня.
— Анастасия, — произносит он ледяным голосом и у меня мурашки от него, — через три дня ты переедешь.
— Куда? — вырывается у меня.
— Не перебивай, — он говорит это так, что я чувствую его ненависть ко мне. Но этого не может быть. Нет. Он не мог так быстро поменяться. Стать прежним. — Тебе уже нашли квартиру. Пока можешь собирать вещи. Деньги на жизнь будешь получать от моего личного помощника. И за тобой будут следить.
Замолкает и многозначительно смотрит на меня.
— Сразу предупреждаю об этом. Чтобы без глупостей. Это все. А сейчас иди в свою комнату.
Все? Все?!
— Но, — начинаю я.
— Никаких «но»! — сразу же обрывает он меня. — Иди к себе!
Я встаю с кресла, делаю шаг к двери, но потом резко разворачиваюсь и бросаюсь Рустаму в ноги.
— Нет, Рус, пожалуйста, не прогоняй меня, — цепляюсь за его коленки. — Я не хочу. Почему? Все, что межу нами было…
— Ничего не было, Анастасия, — он холодно смотрит на меня сверху вниз. — Все, что было, было ошибкой. Моей ошибкой. А я не повторяю одни и те же ошибки дважды.
— Но, Рус… — смотрю на него и чувствую, как подкатывают слезы. — Я не смогу… Нет… Не прогоняй меня…
— Сможешь, — уверенно произносит он.
— За что? В чем я виновата? — цепляюсь пальцами за ткань брюк и тяну их.
Наконец, Рустам касается меня. Проводит большим пальцем по щеке, стирая первую слезу. Накрывает ладонями мои руки и расцепляет пальцы. Убирает их со своих ног.
— Так будет лучше, Анастасия, — говорит уже мягче. — Я обещал. Твоему отцу обещал.
— Опять ты об этом глупом обещании!
— Замолчи! Не смей так говорить о своем отце! — взрывается он.
— Его не было в моей жизни! — не выдерживаю я. — И сейчас он делает мне только хуже! Зачем ты дал ему это обещание?! Зачем, Рус?!
— Я не знал… — вдруг произносит он, как мне кажется, с горечью, но тут же исправляется и его голос становится опять жестким. — Все! Я не хочу это обсуждать.
Слезы уже двумя тонкими ручейками бегут по моим щекам. Я даже не вытираю их.
Рустам берет мое лицо в свои руки. И их тепло сразу же согревает меня. Мне как будто дали силу. И надежду. Но всего лишь на мгновение.
— Настя, — говорит он и смотрит мне в глаза, — ты хорошая. Очень хорошая. И встретишь еще хорошего парня. Такие как ты должны выйти замуж. По большой любви. За хорошего парня.
— Но я…
— Помолчи, — все также мягко говорит он. — Так будет лучше. Поверь мне. У меня больше опыта. Совсем немного и ты станешь одной из самых завидных невест Москвы. Выйдешь замуж. родишь детей. И забудешь меня как страшный сон.
Пытаюсь мотать головой из стороны в сторону, но Рустам не дает мне этого сделать, удерживая своими руками.