Рассказала Нине Петровне и о больном брате, и о мамочке, вынужденной сидеть у его постели.
Услышав, что у Алика проблемы с сердцем, и он не так давно перенёс серьёзную операцию, женщина нахмурилась. Её лицо тотчас стало деловым, а губы плотно сжались в сплошную волевую нитку.
– А кто оперировал?
– Эдуард Владимирович Мазурин.
– А, Эдичка…
Глаза женщины вспыхнули тёплым огоньком, и она слегка расслабилась, отхлебнув сладкого чая, только что приготовленного мной. Отставила чашку, побарабанив тонкими пальцами по столешнице, и чуть запрокинула голову, пустившись в воспоминания:
– Аспирантом у меня был. Самым толковым на курсе. Уж не знаю, как сейчас, но раньше он подавал большие надежды. Конечно, у каждого есть свои минусы, и Мазурин – не исключение. Но это не самый плохой вариант, уж поверь мне.
– Да, мама тоже говорит, что он – хороший врач. Но Алику всё равно не становится лучше.
– Надо смотреть анализы. Ванесса, знаешь, что? Привези-ка мне домой все медицинские документы. Результаты анализов, выписки. Я посмотрю. Постараюсь вам помочь.
– Вам не трудно?
– Ну что ты, какой же это труд? Вот три сложнейших операции провести, следующие друг за другом – вот это труд. А бумажки посмотреть – полная ерунда!
К горлу моментально подступили обжигающие слёзы, копившиеся в моей душе всё это время. Боль начинает отступать, разливаясь по рудной клетке обжигающей лавой, и я понимаю, что всё получилось.
На щёку предательски капнула одна ледяная слеза, стирая с моей души накопившееся напряжение, и я быстро опустила голову вниз, стараясь заглушить этот поток.
– Ну что ты, Ванечка?
Тётя Шура моментально обвивает руками мою шею, чуть поглаживая по спине, а я как идиотка, не в силах сдержать слёзы, просто мотаю головой из стороны в сторону.
– Простите… Я просто так рада…
– Ничего, Ванесса, успокойся. Поставим мы твоего брата на ноги, можешь не переживать.
– Спасибо. Я привезу вам его медицинскую карту.
– Ну и отлично. Так и договоримся.
Женщина вынимает из небольшой лаковой сумочки крохотный блокнотик с изображением настоящего человеческого сердца и начинает в нём что-то писать.
Я же пытаюсь придти в себя, с благоговением смотря на эту энергичную пожилую женщину, которой в одночасье удалось вселить в меня такую уверенность.
– Вот. Позвони мне, как у тебя будут все документы на руках и мы с тобой встретимся, ладно?
Вырывает лист из блокнотика, протягивая мне номер своего мобильного телефона, и я тотчас прячу его в карман брюк.
– Ну и отлично. Пойду я в ванную, руки помою. За мной внук вот-вот должен заехать.
Ласковый голос Нины Петровны окутывает меня с головой, словно накрывая мягким пледом, и я быстро смахиваю с ресниц хрустальную слезу подушечкой указательного пальца.
Скрипучая трель звонка приводит меня в чувство, и я машинально встаю с табурета.
– Ванюша, открой, детка. Это внук Нинуши приехал. А мне нужно противень из духовки вытащить, чтобы пирожки не пригорели.
Тётя Шура нагибается над духовкой, сжимая в руках цветастое полотенце, и я быстро киваю.
Прохожу по скрипучим половицам, прислушиваясь к льющейся из крана, воде в ванной комнате и быстро щёлкаю замком на входной двери.
Огнеопасный, полный удивления взгляд моментально впечатывается в моё лицо, проносясь по позвонку электрическими импульсами. Кустистые брови мужчины сходятся на переносице, залегая глубокой морщиной, и я чувствую покалывание в кончиках пальцев от этой неожиданной встречи.
Ведь передо мной сейчас стоит именно тот, кто встал на моём пути, словно Китайская стена. Тот, кто словно баран упёрся в свои дурацкие принципы и кого я всеми путями стремлюсь достать.
Во что бы то ни стало.
Хмыкает, иронично выгибая левую бровь, и выдыхает в меня облачко мятного пара, обдувая лицо свежим тёплым дыханием.
– Теперь вы под видом школьной подруги моей бабули будете пытаться взять у меня интервью? Что ж. Хорошая попытка, мисс рыжая бестия. Но я вас раскусил!
– Я и не думала вас преследовать, Павел Александрович!
– Ну-ну, конечно.
Он явно издевается, глядя на меня чуть насмешливо, с лёгким оттенком превосходства.
Чувствую себя полной идиоткой, отступая на шаг назад.
– Если вы вознамерились достать меня со своим второсортным журналом, то у вас ничего не выйдет, не надейтесь! Никакого интервью, мисс рыжая колючка!
Мужчина входит в прихожую и в ней тут же становится тесно.
Дыхание перехватывает, и я машинально приоткрываю рот, становясь похожей на дохлую, выброшенную на берег, рыбину.