Кстати о последнем…
– У меня еще есть работа, и я…
– Твоя работа – это я. Точка. Ты получаешь за это немалые деньги. Твоя забота – учиться, раз ты того хочешь. Надеюсь это тебе понятно, – не вопрос.
– Хорошо, – в голове хаос. Не понимаю, за что хвататься… – Но эту ночь я хочу провести у себя. Соберу вещи, учебники. Надеюсь, это можно? – поднимаю взгляд на мужчину.
Он молчит, буравя меня взглядом. Сжимаюсь вся в комочек.
Пожалуйста. Всего одна ночь.
– Хорошо. Завтра после занятий тебя доставит сюда мой водитель. С вещами. И, – многозначительная пауза, – напомню еще раз. Моя дочь об этом знать не должна.
– Это я понимаю. Сама, уж простите, таким хвастаться не собиралась. Но как объяснить ей, где я теперь живу? И… и вообще, а если она захочет ко мне в гости зайти? В общаге меня нет, квартира эта… она о ней знает?
– Нет. Об этой квартире никто не знает. Ключи есть только у меня и у тебя. И да, малыш, не мои проблемы, как ты будешь объяснять Юте все это неожиданно свалившееся на твою голову богатство. Ты девочка большая, пора научиться врать. А теперь, раз хочешь вернуться в общагу, не задерживаю. Время на разговоры у меня строго ограничено, – выдает и поднимается с места мужчина.
Я подскакиваю следом. Ноги выпрямляются резко, как пружинки. Тут же раздражаюсь от собственной никчемности и щенячьей послушности. Отпускаю взгляд, потупив. Опомнившись, тянусь за телефоном в карман своего кожаного рюкзака. Лучше не испытывать терпение Таманского.
Достаю гаджет и не с первого раза умудряюсь зайти в карты, чтобы прикинуть, как отсюда удобнее добираться до общежития: на автобусе или метро. От разбитого в верхнем правом углу экрана расходятся разноцветные полосы, отчего картинка слегка рябит. Я морщусь. С каждым днем мой старенький динозавр работает все хуже и хуже. Рано или поздно сдохнет окончательно. А новый телефон мне сейчас совсем не п…
– Что это? – слышу над ухом и вздрагиваю, когда телефон исчезает из моих рук.
– О-отдайте, – дергаюсь.
Таманский отводит руку. Крутит мой допотопный смартфон, недовольно прицокивая. Головой качает:
– Он вообще еще звонит?
Я вырываю гаджет из рук мужчины и бурчу, поражаясь собственной смелости:
– Знаете, не у всех есть деньги на яблочные гаджеты последней модели. А продавать почку ради дорогого телефона я не готова. Сорян.
Таманский проходит по моему лицу внимательным взглядом.
Становится крайне неуютно.
Молчит.
– Что опять я сделала не так? – не выдержав, спрашиваю я.
– Ты серьезно собралась с такой крупной суммой денег ехать на метро? Алевтина, ты или непроходимо глупая, или чересчур самоуверенная. На дворе ночь.
Я растерянно оглядываюсь на пачку крупных купюр так и лежащих стопочкой на журнальном столике. Прикусываю губу. Вот же тупица! Смешно, но про деньги я во всем этом эмоциональном хаосе напрочь забыла. Браво, Аля! О такой содержанке мужики могут только мечтать. Дать – дает, а денег не берет. Фантастика!
– Спускайся, у подъезда тебя ждет моя машина, – вздыхает Таманский, видимо, тоже решив, что мой случай клинический. – Тебя отвезут и проконтролируют, чтобы ты спокойно вернулась в общежитие. Очень тебя прошу: не твори херню. У меня нет времени возиться с еще одним неспособным за собой уследить ребенком. Мне сполна хватает дочери.
Обидно за себя становится. Хочется бросить мужчине в лицо злое: я с рождения сама о себе забочусь и вполне способна обойтись без вашей опеки, мистер пингвин! Я вообще-то детдомовка! Но благоразумная часть меня приказывает промолчать и только выдать вялое:
– Спасибо, не с… – “стоит”, хочу сказать, но пригвожденная к месту черным, как сама ночь, взглядом Юрия, затыкаюсь и киваю. – Хорошо, – торопливо “рву когти” в сторону двери.
В спину летит рык: