Эта девчонка однажды сведет меня с ума. Мысли о ней допекут окончательно. К ней тащит, как магнитом. От нее прет похлеще, чем от самой крепкой дури. Месяц спустя уже точно могу признаться себе, что меня на ней клинит. Не понимаю, какого хуя, но жестко клинит.
Думал, сделаю ее своей и отпустит. Просто… а за что там «держаться» то? Обыкновенная она совершенно. Скромница. Мышка. Да, красивая. Но за мои четыре десятка лет были и не такие. Однако…
Думал, разочаруюсь. Или надеялся все-таки? Все они с щенячьим взглядом только прикидываются овечками невинными, а на самом деле еще те алчные стервы. Эта же…
Алевтина – девочка загадка. И чую, пока я ее разгадаю, мои мозги станут набекрень.
Выхожу из подъезда и вдыхаю полной грудью загазованный воздух. Все-таки я больше предпочитаю жить за городом. Там тише и чище. Да и людей значительно меньше, чем в этих элитных пчеловейниках.
Герман уже на месте. Ждет.
Забираюсь в тачку на заднее сиденье. Машина трогается. Я откидываю голову на подголовник и молчу. Очевидно, слишком «громко» молчу, потому что Гера не выдерживает. Бросает:
– Ты сегодня дольше обычного.
Морщусь.
– И что ты хочешь, чтобы я тебе на это ответил?
– Как минимум, что ты понимаешь, какого черта ты творишь, Юрич.
Мы с Германом знакомы уже столько лет, что даже озвучить страшно. Столько не живут. Он знает меня вдоль и поперек. Старые армейские приятели, которых в начале двухтысячных судьба крепко повязала друг с другом. Если коротко – я вытащил его из нехилой передряги, а этот отчаянный решил, что обязан мне теперь по гроб жизни. События, предшествующие нашей двадцатилетней дружбе, я вспоминать не люблю. Жизнь тогда была сложная. Каждый крутился как мог. С тех пор я столько раз предлагал Герману целый букет должностей, от моего зама до партнера по бизнесу. Но неизменно слышал: все, что я умею – хорошо стрелять и охранять. Вот и охраняет. Уже пятнадцать лет в должности начальника моей службы безопасности. Вернее человека в моей жизни нет. Да уже и не будет.
– Если у тебя есть, что мне сказать – я тебя внимательно слушаю, – бросаю. – Если нет – следи за дорогой.
– Ты знаешь, что я не умею юлить.
– Изворотливость и лизоблюдство – это последнее, что мне от тебя нужно.
Герман молчит. Мы успеваем проехать два квартала и выехать за город, когда я наконец-то слышу:
– Не боишься ее сломать?
– В каком смысле «сломать»? Что тебя беспокоит: физическая или моральная составляющая? – хмыкаю.
– Скорее, второе, – ни капли не тушуется Герман. – Для тебя ваши, назовем эти отношения, чистая прихоть и блажь. Для нее первая близость, и я не про секс говорю.
– Давно ли ты переметнулся на другую сторону, Брут? Не ты ли еще пару недель назад лил мне в уши, какой алчной сукой может оказаться эта малышка?
– За пару недель многое поменялось.
– Например?
– Например, я узнал, что девочка не знала ни заботы, ни ласки, ни любви. Ты у нее первый близкий. Во всем. Поэтому и спрашиваю: не боишься сломать?
– Какого хера? – рычу. – Откуда…
– Я собрал на нее досье, – перебивает Гера. – Она сирота, Юрич. У девчонки никого нет и никогда не было. Ни родни, ни отношений, ни друзей, как таковых. Вообще никого тыла.
Информация бьет прямо в солнечное сплетение, на доли секунды ослепляя и вышибая из реальности к херам. Сирота? Детдомовская, что ли? Аля? Моя Аля?
Глава 15.1
Юра
Кулаки сжимаются. Не особо контролируя тон, гаркаю:
– Я разве просил тебя копаться в ее биографии? Я четко дал понять, что пробивать девчонку мы не будем. Что за самоуправство, мать твою?
– Твоя работа – руководить, – спокойно парирует друг. – Моя – не дать тебя грохнуть. Вдруг она в один прекрасный день решит тебя пырнуть, а я не в курсе? Как начальник твоих сбшников я обязан знать, кто рядом с тобой ошивается.
– Узнал?