– На завтра есть кое-какие планы.
Космический полет сердечка был недолгим. Теперь оно, резко спикировав, на сверхзвуковых скоростях летит вниз, рискуя разбиться о суровую реальность.
– Поняла, – киваю, стараясь чтобы голос звучал ровно. – Значит, не ждать.
– Не так выразился. У нас с тобой есть планы.
Что?
Что он сказал?
“У нас с тобой”?
– К-какие планы?
– Завтра после универа жди дома, – уходит от прямого ответа Юра. – Герман привезет тебе наряд на вечер, а потом доставит до места нашей встречи. Я приеду прямиком из офиса. И да, Аля…
– Ч-что? – спрашиваю тихо.
– Я тоже соскучился, малыш.
Глава 17
Юра
– Что? – отрываю взгляд от телефона, на котором только что сбросил вызов, переводя его на ухмыляющегося Германа. – Что ты на меня так смотришь?
– Поплыл, – констатирует со смешком мой водитель.
– Ты хоть раз видел, чтобы я, как ты выразился, “плыл”?
– Нет. От того и удивительней.
– Не неси чушь.
– Сломает она тебя, Таманский. Ох, сломает. Сам не заметишь, как бастионы падут, – новый хмык и снисходительное покачивание головой.
– Герман, – осаждаю рыком.
– Да, босс?
– Следи за дорогой.
– Я прекрасно умею рулить и говорить одновременно.
– Нет, у тебя это крайне херово получается.
Германа мое замечание только веселит. Этот подлец в открытую надо мной ржет, что нехило меня заводит. Дабы не нагрубить, я просто затыкаюсь. Ругаться с другом, едва ли не единственным в моей жизни, последнее, что мне сейчас нужно. Оставшуюся часть дороги до дома мы проезжаем молча.
“Я тоже соскучился, малыш” – господи, я уже и не помню, когда последний раз в своей жизни я что-то подобное говорил женщине. Я вообще не люблю все эти приторные воркования и тошнотворно сладкие “зайки, рыбки, котики”. Никогда не любил…
До Али. Дьявол, с этой девчонкой оно выходит само. Видит Бог, против моего желания, принципов и воли. Как бы Герман не оказался прав. Она уже ненароком начала во мне что-то ломать. Неделю у нее не появлялся и обрубал на корню любые поползновения: позвонить, написать, а уж тем более сорваться и вернуться в Москву. Всего семь дней. А крутит и корежит, как наркомана без дозы. Да что уж там, я по прилете чуть не сорвался и не поехал к ней. Вовремя себя затормозил.
Нельзя так.
Не знаю, как можно.
Но точно не так.
Оказавшись у дома, Герман притормаживает у ворот. Я так же молча выхожу из тачки, напоследок только бросая:
– Завтра жду тебя в семь. В офисе нужно появиться раньше. Не опаздывай.
– Помню, помню. Появиться раньше, чтобы успеть порешать вопросики до свидания, назначенного вечером. Принято.
– Это не свидание, – отрезаю. – Едрен хрен, Герман, заканчивай!
– Разумеется, – улыбается друг.
– Катись уже отсюда, – киваю и молча захожу в дом. Двери которого открыты.
Юта, Юта…
Временами я искренне поражаюсь безалаберности собственной дочери. Я понимаю, охрана, камеры, забор и все дела, но легкомысленность моего чада рано или поздно закончится плачевно. И весьма печально то, что я никак не могу вдолбить ей это в голову. Привыкшая жить на широкую ногу, с золотой ложкой во рту и полной вседозволенностью, Юта ведь совершенно не готова к взрослой жизни. В отличие от той же…
Нет, Таманский.
Стоп.
Стоит только переступить порог дома, накрывает какой-то апатией. В гостиной горит свет и пашет стереоустановка, из которой льются мало похожие на пение скрипяще-гундящие звуки. Ощущение присутствия людей есть, но жизни будто в этой двухэтажной домине нет. От слова совсем.
Я кидаю дорожную сумку на пол у входа и снимаю пальто. Слышу топот. Поднимаю взгляд, Юта сбегает по лестнице со второго этажа, быстро перебирая босыми ногами, тут же налетает на меня со своими объятиями и визгом:
– Папи-и-ик! – вешается на шею, чмокая меня в щеку. – Мне нужна твоя спонсорская помощь, – улыбается, поднимая своей щенячий взгляд глаза в глаза. – Срочно!