Уже у самых дверей, словно по какому-то наитию вскидываю взгляд и торможу Юру, потянув за руку. Собираюсь сказать что-то, еще сама плохо понимаю что, когда мои глаза выцепляют в толпе знакомую фигуру. Фигуру, которую я совершенно точно не ожидала здесь увидеть!
Сердец подлетает в район горла. Этот знакомый идет в нашу сторону.
Кровь отливает от моего лица, а по спине проходит обжигающий холод.
Царев.
Царев со своими родителями здесь!
Я охаю беззвучно и, быстро сориентировавшись, прячусь за широкий разворот плеч Таманского, как раз только что обернувшегося ко мне. Вцепляюсь пальцами в отвороты его пиджака, судорожно сжимая. Опускаю взгляд, позволяя волосам упасть на лицо, и спрятать меня за темной стеной волос.
Черт, черт, черт!
Если Стас в лицо родителя Юты и не знает, то точно не упустит возможности начать трепать своим языком на весь универ, о том, что видел меня в компании взрослого мужчины. Это дойдет до Юты, а у той, в свою очередь, будет дофига и больше вопросов. Нельзя чтобы он меня заметил…
Никак нельзя!
– Аля? – рокочет у меня над макушкой вопросительный голос Таманского. – Что ты делаешь? – сжимаются его пальцы на моих предплечьях.
Я воровато выглядываю из-за плеча Юры.
Чета Царевых, во главе со своим засранцем сыном, подходят к дверям соседней с нашей ложи.
Давайте, давайте, идите!
Нет. Они тормозят рядом с пожилой парой, побеседовать.
Проклятье.
Стас мажет взглядом по толпе в нашей с Юрой стороне. С моих губ слетает громкий выдох. Я резко отворачиваюсь, прикрывая лицо ладонью, силясь слиться со стеной. Юра это замечает. Оглядывается.
– Кто это?
Глава 21.2
Аля
– Ты спрашивал, почему я слетела с бюджета? – шепчу, едва двигая губами.
– Спрашивал.
– Вот он, виновник, – зло киваю головой в сторону Стаса.
– Кто такой?
– Стас Царев, наш с Ютой одногруппник. Папенькин сынок и редкостный ублюдок, – выдаю, как на духу.
– Что между вами произошло?
– Он попытался меня изнасиловать.
Пальцы Юры на моих плечах каменеют. По лицу проходит тень. Пугающая своей темнотой и мрачностью. А голос становится вкрадчивым и на десятки градусов холоднее, когда он спрашивает:
– Что ты сказала?
– Я… я отбилась, – шепчу испуганная такими переменами в настроении мужчины, суетливо приглаживая воротник Юриной рубашки, просто не зная, куда деть свои руки. – Он подкараулил меня после смены в кафе и попытался… ну… В общем, я разозлилась и хорошенько зарядила ему по детородному органу! – улыбаюсь, пытаясь свести все к шутке. – Стас пообещал отомстить, – мрачнею. – Как понимаешь, у него получилось. Его отец дружит с нашим ректором. Не нужно, чтобы он меня здесь видел. Его язык длиннее Великой Китайской стены, – договариваю, а чета Царевых как раз в этот момент прощается с собеседниками и дружно скрывается в дверях, ведущих в ложу.
Я выдыхаю.
Юра оглядывается.
– Все, ушли.
– Какая ты сказала у этого засранца фамилия?
– Ц-Царев…
– Не лезь в это! – хватаю Таманского за руку, пытаясь заглянуть в глаза, которые неотрывно смотрят в ту точку, где только что стоял Стас с родителями. – Юр, не надо! Он просто малолетний идиот, что с него взять?!
– С него – ничего. Отца как зовут, знаешь? – мажет по мне взглядом Юра.
Я бледнею. Отрицательно машу головой. Вру. Я знаю отчество Стаса, но отчего-то разумная часть меня приказывает молчать. И не потому что во мне резко проснулась наивная дурочка, которая пожалела Царева. А потому, что Юра не должен в это лезть. Не нужны ему из-за меня проблемы. Зачем? Не хочу, чтобы он наломал дров. Не хочу и… боюсь. Боюсь, что для него это может тоже вылезти боком. Не стою я того.
– Ладно. Сам узнаю.
– Юра, послушай…
– Идем, Аля, – резко меняет тему мой спутник, – уже был второй звонок, – берет меня за руку Таманский и больше не проронив ни слова ведет обратно в зал. Зал, где мы так же молча занимаем свои места и дожидаемся начала второго акта.