Не уходит. Напротив, шаг вперед делает. Резко оборачиваюсь, не зная, чем прикрыть себя. Спиной жмусь в угол, где он меня и блокирует. Нависает сверху, дыша, как загнанный зверь — сбивчиво, отрывисто, хрипло. Желваки перекатывают от злости. В глазах клубится исступление.
Плечом прилипаю к холодному зеркалу, но обжигаюсь об него. Кажется, тут все накалено и полыхает. Бьющейся в клетке мышкой смотрю Самиру в глаза и ни слова произнести не могу. Горло невидимой удавкой перетянуто.
Он склоняется, обдавая мой висок горячим дыханием. Губами спускается к уху, глубоко вдыхает запах моих волос и шепчет:
— Ты только что себе хуже сделала, принцесса. Потому что теперь ты от меня точно не избавишься.
Осколки… Ранящие насквозь. Вонзающиеся в мои глаза, губы, грудь. Именно такой эффект производит плотоядный взгляд Самира. Я не отшила его своим глупым, необдуманным поступком. Я раздразнила хищника. Куском свежего мяса у него перед носом потрясла, забыв, что он не скован цепями. Пленница-то по-прежнему я. Я перед ним безоружна.
— Выметайся, — шиплю дрогнувшим голосом.
Блеск в его глазах становится ярче. Туман рассеивается. Он медленно пятится, продолжая мазать по мне взглядом. Насмехается, демонстрируя свою власть и мое бесправие.
— Возьмите белое, — кивает на платье, которое я так и не примерила. — В нем вы божественны, Элла Валентиновна.
Дьявол. Сущий дьявол — вот кто этот Самир!
Едва за ним задергивается ширма, как я стекаю спиной по зеркалу. Опускаюсь на корточки и дрожащими руками достаю из кармана джинсов его анкету. Телефон разблокирую с трудом. Перед глазами все плывет: то ли от осознания своего очередного позорного поражения, то ли от страха. Фотографирую анкету как можно четче и отправляю Никите.
Я должна была дождаться, пока он первым позвонит или напишет. После шести месяцев игнора эгоистично начинать общение с просьбы, но больше мне обратиться не к кому.
«Привет, Ник! Помнишь Самира, моего телохранителя? Мог бы ты навести о нем справки без лишнего шума?»
«Привет! Что-то случилось? Ты где? За тобой приехать?»
«Я с няней, не волнуйся. Может, у меня паранойя, но я боюсь, что в агентстве отца могли обмануть, и Самир не тот, за кого себя выдает. Если попрошу Руслана, он сдаст меня Богдану, а тот отцу. Сам понимаешь…»
«Ок. Все сделаю. Если еще что-то нужно, не стесняйся».
«Нет, спасибо. Только не тяни. Пожалуйста».
Никита присылает смайлик с пальцем вверх, и я прикрываю глаза, выдохнув. Раньше мы чатились часами, перебирая все смайлики и стикеры, засыпая друг друга романтичными гифками и признаниями. Сегодня я не смею даже мечтать, чтобы Никита написал «Люблю тебя». Впрочем, вряд ли мне это уже нужно. Отвыкла я от него. Испытываю к нему нежные чувства, но они ближе к тем, которые я испытываю к Богдану и Руслану. Я помню его поцелуи, ласки, тепло рук, шепот, запах. Я скучала по ним, сгорая от желания написать, позвонить. Я глотала слезы по ночам, перечеркивая прошлое. И видимо, выгорело. Осталось выжженное пятно и мелкий тлеющий уголек, из которого уже не раздуть пламя. Какой-то стоп-кран сработал. Теперь мне остается только надеяться, что Никита согласится быть мне лишь другом.
Я запоминаю время, прежде чем экран мобильника тухнет. В безотчетном трансе упаковываю себя в джинсы и свитер, говорю консультанту, что беру все выбранные платья, рассчитываюсь на кассе и, не глядя на Самира, покидаю магазин.
Только семьдесят две минуты спустя я оказываюсь дома. Няня, чувствуя себя неловко из-за нашего с Самиром молчания, сразу оставляет нас.
— Отнесу пакеты в твою комнату.
Отставив сумку, снимаю шубу и чувствую кипяток мужских рук на своих плечах. Вздрагиваю, затаив дыхание. Самир стягивает с меня рукава и убирает шубу в гардеробный шкаф.
— Спасибо, — произношу сдавленно.
Не отвечает. Безмолвно глазами сверлит мою спину.
Снимаю сапоги, надеваю домашние балетки и замечаю счастливую Ольгу, высунувшуюся в фойе. Я не стала бы так радоваться на ее месте, опоздав на работу. Но совсем не хочется сейчас устраивать ей выговор.
— Элла Валентиновна, у нас гости!
Раз говорит «у нас», значит, ей гость тоже мил. Нетрудно догадаться, кто соизволил навестить меня. Тот, кто пообещался еще вчера.
— Руслан! — Ольга готова в ладоши захлопать. Наверняка уже что-нибудь печет, намереваясь покорить его через вкуснятину.
Не представляю, что в голове этой девицы? На что она рассчитывает? Что Руслан женится на ней? Наивное дитя. У Руслана таких ухажерок десятки. Но он же не совсем дебил. Понимает, что о серьезности этих отношений и речи быть не может. Ни Богдан, ни отец не примут такой выбор. Вряд ли Руслан пожертвует семьей и наследством ради домработницы.