Роман, между тем, мастерски продолжал загонять жертву в нужные нам силки. Что ни говори, но даже такого прожжённого рекламщика, как Мамаев, Должанов смог подбить под удобные для «Ситистроя» условия.
Директор «Intense» согласился с нами по всем пунктам. Мы подписали проект контракта и договорились о встрече на нашей территории, чтобы уже в присутствии юристов подписать сам контракт на предоставление рекламных площадок «Ситистрою».
– Ну раз с формальностями мы покончили, предлагаю немного отвлечься и пообщаться на отвлечённые темы, – выдал Анатолий Петрович и осушил свой бокал до дна. – Анна, вы согласитесь со мной потанцевать?
В ресторане было в этот вечер людно, и несколько пар медленно танцевали возле небольшой сцены, на которой, играя на электронном пианино, пел музыкант.
– Роман, вы позволите украсть вашу прекрасную помощницу?
– Только если она сама пожелает быть украденной, – сдержанно улыбнулся Должанов.
Мне совершенно не хотелось танцевать с Мамаевым, но отказывать, особенно после стольких уступок в нашу сторону, было как-то не удобно.
Я встала и снова взяла Анатолия Петровича под руку. Мы прошли к зоне, где двигались другие пары. Мамаев развернул меня к себе и положил руку на спину. Вырез на платье был глубоким, и я ощутила его мерзкие липкие пальцы кожей. Кажется, я всё же не смогла сдержаться, и меня слегка передёрнуло.
– Анна, – едва ли не интимно прошептал мужчина, обдав горячим дыханием, от которого меня покоробило. – Расскажите, как же вы попали в «Ситистрой»?
Я едва заметно пожала плечами и постаралась ответить непринуждённо.
– Мой дед – бывший преподаватель отца Романа Игоревича. Он рекомендовал меня, а Игорь Евгеньевич ознакомился с моим резюме и решил, что я подхожу на должность ассистента директора рекламного отдела.
– То есть, Роман не сам утверждал вас? – удивился Мамаев и как-то, как мне показалось, чуть сжал пальцы на ткани моего платья.
– Думаю, если бы он был против, то нашёл замену.
Мамаев ничего не успел ответить, потому что к нам подошёл Должанов.
– Анатолий Петрович, – улыбнулся он, – позвольте украсть у вас свою помощницу, а то ещё грешным делом переманите такого ценного сотрудника к себе.
– Что ж, – последний нехотя отлепился от меня и недовольно поджал губы. – Она ваша.
Мамаев ушёл в сторону нашего столика, а меня взял за руку и привлёк к себе Должанов.
– Я не помешал ничему важному? – спросил, иронично выгнув бровь, и медленно задвигался. Совсем не так топорно, как предыдущий партнёр.
– Отнюдь, – буркнула я.
Я ненадолго выдохнула, когда липкая ладошка Анатолия Петровича перестала прижиматься к моей спине, но снова ощутила дрожь, когда выреза коснулись горячие пальцы Романа. Чёртово платье!
Рома взял чуть более быстрый темп, который больше соответствовал мелодии романса, который исполнял музыкант. И мне было труднее, потому что твёрдо стоять на ногах не получалось, я будто немного заваливалась вперёд.
– Ань, – шепнул мне Должанов почти в самое ухо, – перестань.
– Что перестать? – непонимающе переспросила я.
– Вести. В танце. Это право принадлежит мужчине.
Что ж, может он и прав, и потому у меня и заплетаются ноги, потому что Роман не даёт мне вести.
– Ты так и не научилась танцевать. Помнишь, на выпускном я почти весь вальс протаскал тебя практически на весу. Иначе бы ты мне все ноги отдавила.
Ах ты ж! Попрекнуть девушку тем, что у неё грация не кошки, а картошки. Ну Должанов не был бы собой, если бы не выдал бы что-то подобное.
– Так зачем же ты тогда попросил хореографа поставить тебя со мной в пару? Танцевал бы с Максом, он профессионал. Гляди, и туфли бы целы остались.
Рука, лежащая на талии, напряглась. Рома притянул меня чуть сильнее, заставив глубже втянуть запах его терпкого парфюма.
– Ну ты и язва, – ответил спустя пару секунд. – Доиграешься, Аня.
Вот вроде бы в моём имени нет ни одного рычаще-гарчащего звука. А в сокращённом варианте даже ни одного твёрдого согласного. Так почему каждый раз это Ромино «Ань» выходит так, что мне от вибраций вздрогнуть хочется?
– Что вы, Роман Игоревич, – я высвободилась из рук Должанова. – С вами играть – себе дороже. Прошу меня извинить.
Я развернулась и направилась в уборную. Мне нужно было срочно освежиться. Дурацкое вино, никогда его не любила за то, что мои щёки становятся ярче галстука пионера. Хочется наплевать на макияж и засунуть лицо в ледяную воду целиком.