Затем рьен Леон и рьен Делкас объединили свои занятия и теперь, проходя полосу препятствий, я должна была успевать уворачиваться от опасностей, бросаться заклинанием, посылая его именно на ту цель, которая задана и отклоняя от всех мельтешащих на его пути, и при этом объединять различные стихии усиливая заклинание или выплетать новое. Они требовали невозможного! Ни в одном трактате по магии не упоминалось одновременное применение двух и более магических действий, а в одном фолианте я прочла даже запрет на подобные эксперименты.
Когда я высказала эти соображения, рьен Жарви, сказав, что я слишком много читаю не нужной литературы, добавил еще один час совместных занятий. На этом делиться своими соображениями решила закончить, а то совсем времени на сон не останется.
Судя по тому, что никто не проверял меня на магию света, рьен Ал решил не сообщать Императору подробности нашего путешествия. За что, я ему была безмерно благодарна.
Мое неотлучное нахождение в стенах Карской магической Академии было отменено, присутствие г-на Торена тоже больше не требовалось. Меня опять переселили, теперь в отдельные покои, рядом с рьеном Леоном. А свой единственный выходной я проводила в городе в обществе или г-на Торена, или рьена Ала.
К концу семестра стали приходить тревожные вести с южных границ – это была граница с государствами, входящими в Леварскую коалицию. Они вели усиленную подготовку к военным действиям. Но как обыватель я ничего не решала и поэтому просто, читая новостные ведомости, следила за развитием событий.
Сессия подобралась незаметно. Я очень надеялась, что на летние вакации меня отпустят к опекуну и уже считала дни, оставшиеся до них, когда мне сообщили, что на все лето я выезжаю вместе с рьеном Жареном, рьеном Леоном и рьеном Делкасом на боевой полигон. Сопровождающим будет господин Торен.
Только 4 дня после сессии мне позволили побыть в летней резиденции рьена Ала. Это были чудесные, беззаботные, солнечные дни. Опекун провел все это время со мной. Мы плавали, скакали на перегонки на лошадях, гуляли по лесу и говорили, говорили, говорили. Оказалось, нам много есть, о чем поговорить. А еще мы целовались!
На второй день нашего пребывания в резиденции, после завтрака мы пошли гулять по лесу. Легкая, веселая беседа, рьен Ал поддерживает меня за руку, пробивающиеся сквозь ветки деревьев солнечные лучи делают это утро немного волшебным, напоминая об эльфийском лесе и том сказочном путешествии. Высоко на ветке я заметила очень красивую шишку, красную у основания и еще зеленую у верхушки. Потянулась за ней тоненьким потоком ветра и аккуратно сняла, срезав огненным лезвием. Довольная, что так легко получилось соединить две стихии, повернулась к рьену Алу, который стоял рядом, поддерживая меня за талию, чтобы поделиться этой маленькой победой, и оказалась в кольце его рук, утонула в ласке его взгляда.
Кто сделал последний шаг навстречу? Не скажу, помню, как рьен Ал одной рукой крепко прижимая меня к себе, другой рукой мягко проводит по щеке, спускается пальцами по шее к ключицам, и вдруг зарывшись рукой в волосы стремительно и отчаянно меня целует. Он сминал мои губы в безумном, утверждающем свое право и сжигающем своей страстью поцелуе, и я ничего не имела против.
Все обиды прошлого давно уже отошли на задний план, я чувствовала, что рьен Ал сильно сожалеет обо всем произошедшем и его отношение ко мне заметно переменилось. Я больше не чувствовала себя рядом с ним бесправной маленькой девочкой, за которой ему надо постоянно следить и которую все время надо одергивать, воспитывать и наказывать. Кстати, браслет тот, рьен Ал снял еще во время прогулки по парку, когда забирал меня после первого месяца занятий.
- Я не буду извиняться за этот поцелуй – прошептал мне в губы, крепко прижимая к себе.
- И не надо – губами ответила ему.
Он с восторженным неверием оглядывал мое лицо, водил рукой по спине, по волосам, опять по спине, как будто хотел убедиться, что это все не сон, и я стою с ним здесь и сейчас, и, наконец, поверив в это, опять поцеловал меня. Теперь его губы исследовали, манили, ласкали, я растворялась и парила в блаженстве от нежности его губ, от бережности, с которой он прижимал меня.
Все оставшиеся дни рьен Ал, едва мы оказывались на едине, тотчас же подгребал меня к себе и с упоением зацеловывал до полной моей невменяемости, с туманным взглядом, ватными руками и ногами, с пальцами, зарывшимися в его волосах, и отвечающей на поцелуй с не меньшим рвением, чем он.
Но вот наши четыре дня прошли и я, в сопровождении Торена, отправилась навстречу своим мучениям.