— Тогда обязательно повторим. Когда ветер будет хорошим. Приглашай Богдана, Артёма уболтаем, полетаем.
— Да… Обязательно полетаем, — Даша понимала, что это вряд ли когда-то случится, да и ей не хотелось повторять полет в составе, который перечислил Стас, но кивнула, остановив взгляд на руках, которые по-прежнему были одна в другой. — Я пойду.
Нечеловеческих усилий Даше стоило освободить свою руку. И дело не в том, что он держал — нет, наоборот, расслабил пальцы в тот же миг, как она чуть потянула (будто и не помнил, что держит ее). Проблема в том, что не хотелось… Катастрофически. До слез.
— Спасибо за день, — прежде чем открыть дверь, выйти и спрятаться в подъезде, Даша не сдержалась — приподнялась на кресле, коснулась губами немного колючей щеки. Впервые в жизни. Сделала короткий вдох, позволивший убедиться — не почудилось тогда, на летном поле, он пахнет так, что мозг плавится до состояния мягкого воска. Отстранилась.
Стас не ответил, кивнул только. И удержать не пытался, когда из машины выходила. Задержать, пока шла к подъезду.
Просто вышел, стал рядышком с машиной, сигареты достал, зажигалкой чиркнул, затянулся…
— Ты говорил, что бросил.
Даша крикнула уже практически от подъезда. Было желание вернуться, сигарету изо рта достать и сломать показательно, но она сдержалась.
— Я ветреный, Дашка. То бросаю, то снова курю. Вот сейчас эту прикончу — снова брошу.
Стас шутил, а Даше только и оставалось, что языком поцокать, головой покачать, а потом… все же нырнуть в подъезд, пока не передумала.
В лифт зайти. Пустой, тихий… Кажется, только тут выдохнуть сделанный еще в машине вдох, присесть на корточки, на руки свои уставиться — чуть подрагивающие…
— Так нельзя, Даш… Ты же взрослая уже…
И себя же попытаться вразумить, когда сердце совершает очередной акробатический номер, а перед глазами одна за другой плывут картинки прожитого дня.
— Привет. Почему не спишь?
Стас открыл дверь в квартиру своим ключом. Положа руку на сердце, мог признаться, что надеялся застать жену спящей, но не случилось.
Дина сидела на кухне, грея руки о чашку с чаем, не считая нужным даже взгляд поднять.
— Ты уж определись, Волошин, чего хочешь — чтобы я спать ложилась или чтобы была заботливой любящей женой? — сказала язвительно, даже не пытаясь это скрыть.
— Ну раз со вторым у нас не сложилось…
— Хамить не смей, я тебе не девочка какая-то…
— А была ведь девочкой, Дин, помнишь? А помнишь, мы на Планерную гору ездили? Ты тогда ведь дико боялась, но доверилась. Мне кажется, я больше в жизни от тебя не видел такого доверия. Только тогда… — возможно, Дина готова была к тому, что муж перебьет. Что остановится у дверного косяка, плечом его подопрет, руки на груди сложит, в глаза заглянет — спокойно и отрешенно как-то.
— Что ты несешь, Стас? Зубы не заговаривай. Я специально спать не ложилась. Ты вечно пилишь меня, что детей не хочу, что похерила семью, что тебя похерила… А сам? Уехал утром… Трубку не брал… Вернулся… — на часы глянула, — почти в полночь. Ничего сказать не хочешь?
— Хочу. Скучаю по ней…
— Ты пьяный что ли? По кому скучаешь?
— По девочке, Дина.
Ответил, от косяка оттолкнулся, вышел. Поймет или нет — его не заботило. Он почти успел смириться с тем, что их браку конец. Это делало больно, но сил на то, чтобы повернуть течение рек и вернуть все назад, Стас не чувствовал. А сегодня это как-то особенно ясно стало и даже отчасти спокойно, невзирая на неизбежность. Там, в небе, пока Носик от восторга визжал, а Стас… Ощущал свободу…
Потому что любви больше нет. И не только у Дины. У него тоже.
— Привет, как погуляли? — Богдан вышел в коридор, как только услышал, что в замке «зашевелился» ключ.
Даша вошла в собственную квартиру, старательно отводя глаза. Мазнула по улыбчивому лицу жениха стеклянным взглядом, присела, чтобы расстегнуть те самые любимые босоножки…
— Привет. Хорошо… — придумывать не хотелось. Недоговаривать Даше было в разы легче, чем открыто лгать, фантазируя на тему несуществующего праздника.
— Не скучала? — Богдан подошел в пару шагов, дождался, пока невеста поднимется, к лицу потянулся. Не обратил внимания, что она как бы случайно поворачивает голову, подставляя для поцелуя щеку. Сама же… Смотрит все тем же остекленевшим взглядом в ростовое зеркало, отмечая, будто сторонний наблюдатель, что в коридоре какой-то квартиры стоит девушка в красном платье, ее обнимает парень в футболке и спортивных штанах, что его губы сначала касаются щеки, потом скользят к уху, шепчут: «А я скучал. И все купил…», что руки забираются под подол, сжимают ягодицы.