Чудеса!.. Лукас, который знал об Индии и реинкарнации больше, чем ему хотелось бы, трижды подчеркнул это слово. Эта девушка — Бетани, Чандра, или как там ее зовут — хотела поделиться деньгами Моуранов с обездоленными людьми. Охваченный вполне понятной тревогой, клан Моуранов решил уничтожить никчемные «воспоминания» и подавить неуместную жажду благодеяний. Они таскали малышку по бесчисленным врачам, психологам и, наконец, еще раз сводили ее к гипнотизеру, который ничем не помог, заявив, что, похоже, это истинная реинкарнация, если только такое существует, и указал, что клаустрофобия Чандры при этом вполне естественна и объяснима.
Гертруда была готова убить гипнотизера на месте и впредь наотрез отказалась водить ребенка по «шарлатанам». С тех пор как родители Бетани погибли в дорожной аварии, престарелая леди делала все, что было в ее силах, чтобы заставить девочку забыть о «прошлой жизни» и занять свое место в семье Моуран. Но беспокойное дитя исключали из всех привилегированных пансионов, куда ее пытались отправить, и Гертруде пришлось взяться за ее образование самой. Пожилая дама повсюду водила девочку за собой и рассказывала ей об инвестициях, недвижимости, закладных, управлении ранчо и акциях.
Но очевидно, формирование личности Бетани оказалось Гертруде не под силу, хотя девочка была ласковой, любящей, великодушной и послушной. Но какой бы сообразительной и восприимчивой она ни казалась внешне, она была верна самой себе, как самый твердый, не поддающийся никакому инструменту камень. Она по-прежнему сочувствовала тем, кому повезло меньше, чем ей. В двенадцать лет она на законных основаниях сменила имя, став Чандрой. С возрастом у нее развилась склонность встречаться с непутевыми парнями — она говорила, что ищет человека, которого любила в прежней жизни. В восемнадцать лет, незадолго до свадьбы Чандры со Стинки Брауном, обаятельным и скользким типом, которого Гертруда Моуран терпеть не могла, между бабушкой и внучкой разразилась ссора. Чандра порвала со Стинки и сбежала без единого гроша, и с тех пор с ней никто не видался.
Вплоть до настоящего момента.
На краткий миг Лукас проникся неуместным уважением к девушке, которая выстояла под натиском Гертруды Моуран и сбежала от огромного состояния. Но затем он напомнил себе, что бескорыстного добра не существует — кому-то обязательно придется платить.
Последними Лукас записал на желтой странице слова Холли: «Распутная и лицемерная сучка. Говорю вам, все ее «благодеяния» — обман и надувательство».
Может быть, мигая леди. Охотники за состоянием и обманщики бывают всех пород и мастей. Но эта малышка с невинным личиком, веснушками и каскадами золотистых волос чертовски хороша.
Лукас поднял фотографию семилетней девочки, стоящей перед индийской хижиной в кругу своей «бывшей семьи». Затем перевел взгляд на размытую черно-белую фотографию из газеты, на которой Чандра была изображена рядом с некоей приятельницей по имени Кэти Колдерон. На обеих были потертые джинсы, рабочие сапоги с окованными железом носками и каски. Девушки позировали перед бетонной коробкой дома, возведенной недавно одной из благотворительных организаций для бедной мексиканской семьи.
С уверенностью Лукас мог утверждать только одно: у Бетани-Чандры чертовски длинные ноги и аппетитная попка.
Это мы уже проходили. Длинные ноги и аппетитная попка дорого обошлись ему. Джоан только начала с того, что отняла у него половину состояния. Затем она потребовала денег на содержание детей — причем немалых. И наконец взвалила мальчиков ему на плечи.
Экономка потребовала расчета в первый же день их появления, потрясая кулаками и вопя:
— Ваши сыновья — дикари, мистер Бродерик! Если вы не отдадите их в военное училище, и как можно раньше, вы об этом пожалеете!
Ни одна экономка, которых Лукас нанимал с тех пор, не выдерживала больше недели, и его некогда элегантный дом постепенно превращался в свинарник.
Забудь о Джоан и проблемах с экономками.
Загадочная наследница с таинственным прошлым жила в Мексике в квартале бедняков и возглавляла огромную, финансируемую частными лицами неприбыльную организацию под названием «Касас де Кристо», которая занималась строительством домов для бедноты по всей северной Мексике. Она взимала дань с состоятельных филантропов, доверявших ей и жертвовавших своими миллионами. Члены церковных общин и учащиеся колледжей по всей Америке присылали деньги и бесплатную рабочую силу.
Миссионеры — надоедливая и непрактичная порода. В этом Лукас убедился на собственном опыте. Его отец тоже играл в спасение мира. Но какого черта? Чем больше голодающих индийцев он кормил, тем больше младенцев они рожали — следовательно, прибавлялись новые рты, которые тоже надо было кормить. Одно Лукас знал точно: родных сыновей старик не сумел обеспечить. Лукасу пришлось вкалывать до изнеможения, чтобы добиться лучшей жизни.
И потому Лукас слегка удивился, что ему так неприятна мысль об обвинении этой девушки — ведь на карту поставлено громадное состояние и, следовательно, его собственное щедрое вознаграждение. Все, что требовалось, — найти нескольких свидетелей, которые подтвердили бы, что Бетани обманывает жертвователей, что постройка домов обходится дешевле, чем она заявляет, что она берет взятки с семей бедняков, для которых строятся дома.
Лукас терпеть не мог благодетелей. Так почему же его беспокоит отсутствие хотя бы незначительных доказательств того, что Чандра не такая, как о ней думают Моураны, что она принадлежит к тому самому редкому и беспокойному типу людей, что и отец Лукаса, искренне стремившийся помогать незнакомым людям?
Странно, но его не прельщала и возможность доказать, что Гертруда Моуран впала в старческий маразм к тому времени, как подписала новое завещание.
Но с этим последним обстоятельством было проще.
Блик плясал на поверхности позолоченной погребальной урны, стоящей посреди стола. Эта урна, водруженная на видное место, а теперь забытая, была окружена стопками документов, кофейными чашками, бокалами, бутылками из-под пива и недоеденными бутербродами. Лукас перевел взгляд с урны на окно.
Небо стало призрачно-зеленым. Смуглый мужчина в черном стетсоне сидел в синем фургоне, припаркованном рядом с «линкольном» Лукаса. Успев за минуту разглядеть и грозовые тучи, и приезжего, Лукас заставил себя расслабиться, отметая и то, и другое как обстоятельства, не имеющие к делу никакого отношения.
Моураны не замечали ни туч, ни фургона. Они перестали проявлять даже притворный интерес к урне, содержащей пепел Гертруды, сразу после того, как было прочитано ее завещание и призван на помощь адвокат.
К счастью, Лукас оказался поблизости, в Сан-Антонио, в гостях у старшего брата Пита, врача.
Лукас наклонился и левой рукой поднял урну. Блик, который он видел прежде, исчез. Теперь блестящая поверхность отражала лишь его собственное угрюмое лицо и шапку непокорных черных волос. Небрежно повернув урну, он вгляделся в портрет женщины, прах которой покоился внутри.
Проницательные глаза Гертруды Моуран смотрели на него, словно восклицая: «Не вздумай тягаться со мной, несчастный выскочка!» Даже в старости, со своими белоснежными пушистыми волосами, она оставалась привлекательной женщиной. Холли сообщила Лукасу, что портрет был закончен меньше месяца назад. С трудом верится, что женщина с таким решительным и умным лицом не понимала, что творит, подписывая завещание.
Всю жизнь Гертруда Моуран отличалась предприимчивостью. Сначала все состояние семьи включало земли и нефть. Гертруде удалось удвоить его, в то время как другие нефтепромышленники разорялись. В возрасте, когда большинство богачей становятся чванливыми и занудными, она казалась воплощением энергии. Газеты то и дело сообщали об эксцентричных поступках Гертруды.