Я перестаю раскрашивать и смотрю на Диму.
- Ты чуть не умер?
Он кивает и напускает на себя испуганный вид. Это притворство, но он знает, что должен быть расстроен, когда говорит об этом. Умный ребенок.
- Я упал, и вода попала мне в нос. Я даже был в больнице!
- Как страшно. Я рада, что сейчас с тобой все в порядке, иначе я бы не играла с тобой весь день.
Он кивает и снова начинает раскрашивать.
- Папа очень испугался. Я думаю, он плакал. Не говори ему, что я это сказал. Папа не плачет. Даже когда мама ушла.
- Твоя мама ушла?
Прекрати. Прекрати. Прекрати задавать вопросы. Чем меньше личной информации у тебя будет о Косте, тем лучше.
- Папа не знает, где она.
- О, эм…
Я понятия не имею, что на это сказать. Я в этом не сильна.
- Я думаю, мама не любила меня…
Между глаз Димы появляется морщинка беспокойства, и мне больно за него. Я обнимаю его за плечи.
- Это неправда. Должно быть, у нее просто... э-э-э... было еще какое-то дело. Я уверена, что она любит тебя по-своему.
- Я не знаю, как она выглядит. Может, она такая же красивая, как ты.
- Может быть, и так, - я подмигиваю ему.
Он возвращается к раскрашиванию, рассказывая мне о чем-то, что произошло в Барбоскиных. Я борюсь со своим разумом, и мой разум в конечном итоге побеждает. Итак, мать Димы бросила его, когда он был маленьким, слишком маленьким, чтобы он мог помнить ее. Почему? И как?
Вода в кастрюле на плите закипает, с шипением выплескиваясь на конфорку под ней. Я вскакиваю и выключаю огонь, надеясь, что не испортила такое простое блюдо, как макароны. Дима продолжает раскрашивать, пока я сливаю воду, пробуя макароны. Они немного переварены, но не ужасны.
Я посыпаю макароны сыром, достаю наггетсы из духовки. Константин скоро вернется с работы, и, я полагаю, мы сможем поесть все вместе. У меня звонит телефон, и я сразу понимаю, что это моя сестра.
- Привет, сестренка, - кричит Соня. - Как ты?
- Откуда у тебя телефон.
- От верблюда!
- Сонь, я серьезно!
- Меньше знаешь - крепче спишь! Так как ты?
- Я нашла новую работу, - глядя на Диму, я выхожу из кухни.
- Что за чертовщина такая! Что ты там делаешь?
- Я снова няня.
Проходит несколько секунд тишины, и я могу только представить себе ошеломленное лицо Сони.
- Почему?
- Мне нужны деньги.
- Но у меня тоже есть для тебя работа.
- Не буду я влезать в твои мутные схемки, - резко говорю я, чувствуя, как закипаю. - Ни за что.
- Но ты так заигрывала с этим командиром, что он совершенно потерял голову и все время спрашивает о тебе.
- Я делаю это ради тебя, и все.
- Ты недооцениваешь силу своей киски.
- Соня, - начинаю я, пощипывая переносицу. - Ты принимаешь свои лекарства?
- Да! Блин, Лиза, перестань пытаться быть моей матерью и побудь моей сестрой хоть раз! Почему ты никак не можешь это сделать?
- Поверь мне, я бы ничего так не хотела, - к сожалению, я была для нее матерью со дня ее рождения. - Я просто... Я просто хочу, чтобы ты отмотала там положенный срок без происшествий и вышла оттуда. Больше никаких разговоров с сомнительными людьми, которые обещают тебе защиту в обмен на бизнес, хорошо? - Выглядываю из дальней комнаты и проверяю, как ведет себя Димка. - Просто не высовывайся и веди себя прилично.
Она что-то ворчит, но не активно - вероятно, понимает, что это бесполезно. Даже у меня есть свои пределы.
- Ну и? Эта твоя работа будет такой же, как предыдущая? - спрашивает она.
- Если мне повезет.
- А это по твоему мнению не мутная схема? Ха-ха! Ты счастливица, Лиза. Ты красива, а мир любит красивых людей.
- Мне нужно идти, - говорю я ей. - Позвони мне завтра, если сможешь, хорошо? И, пожалуйста, Соня: просто держи себя в руках.
- Здесь все по-другому, сестренка. Ты должна найти стаю, или тебя съедят заживо.