- Теперь я снова хочу быть космонавтом, - говорит он, на мгновение подняв взгляд на меня. - Это невероятно.
Я смотрю на него и соглашаюсь.
- Согласна с тобой целиком и полностью.
Он выпрямляется и снова лезет в футляр.
- Еще я привез карту звездного неба.
Опять ощущение озноба пробегает по мне, и я не могу скрыть дрожь.
- Замерзла? - спрашивает Костя.
Я качаю головой, не желая пока заходить внутрь.
- Переживу. Давай попробуем разобраться с твоей картой.
Он разворачивает ее и достает свой телефон, чтобы использовать его как фонарик. На экране блокировки - недавняя фотография Димы, и я снова готова умереть.
- Я вижу Большую Медведицу, - говорю я, указывая на небо. - И это все.
Костя улыбается, все еще глядя в небо.
- Я тоже, кроме нее, ничего не знаю.
Еще мгновение мы стоим в тишине, глядя на звезды. Что-то проносится по небу.
- Ты это видел? - я ахаю.
- Да, - он наклоняет свою голову к моей, и для него никогда не будет более идеального момента поцеловать меня. Как будто мы плывем среди звезд, и ничто не имеет значения. Не мое прошлое. Не те ошибки, которые я совершила.
Самый подходящий момент.
Идеальный момент.
Но он не целует меня.
Вместо этого он складывает карту и кладет ее обратно в футляр.
- Уже поздно. Мне завтра рано вставать, а Диме - в сад и на секцию.
- Да, точно, - я возвращаюсь на землю, свободно падая из космоса. - Он даже выбрал себе наряд на завтра, - продолжаю я. - С моего одобрения, конечно.
Костя с легкостью поднимает тяжелый телескоп и заносит его на ночь внутрь.
Мы возвращаемся в дом, и теплый воздух целует мои щеки.
- У тебя все готово к утру? - спрашивает он, снимая обувь. Он нервничает из-за того, что я поведу Димку, и это почему-то раздражает меня.
- Да. Как и к завтрашнему дню.
Он смеется.
- Извини.
- Не извиняйся. Лучше быть чрезмерно заботливым, чем слишком беззаботным отцом. Я знаю, что ты любишь его, и ты хороший папа.
- Спасибо, - говорит он, как будто мое заявление застигло его врасплох. - Знаешь, не всегда легко делать что-то одному.
Он подходит к холодильнику и берет тарелку с остатками еды.
- Выглядит аппетитно, - говорит Костя, ставя свою тарелку в микроволновку.
- Мне понравилось. Диме тоже.
У него еще осталась почти минута до окончания разогрева еды, и внезапно тишина становится неловкой. Я иду в гостиную, откидываю одеяло, которым пользовалась, и беру свой чай, чтобы снова подогреть.
Я добавляю в него еще ложку сахара, перемешиваю и ставлю в микроволновку, как только Костя вынимает свою тарелку. Мы оба садимся за стол.
- По дороге домой я зайду за продуктами. Если тебе нужно что-то купить, дай знать, - говорит он.
- Я ужасно люблю шоколад.
Он улыбается.
- Заметил. Любой? Или какой-то конкретный?
- Любой. Но не темный. Темный шоколад - полная фигня.
Костя смеется, накалывая на вилку еще кусочек.
- Согласен. И ты знаешь, тебе не обязательно готовить ужин каждый вечер. Я буду делать это сам, когда буду дома.
- Я не возражаю против готовки, - честно говорю я. Мне нравится, когда у меня есть дела. Когда ты занят, в голову лезет меньше всякой ерунды.
- Я свободен весь день в среду, так что, если у тебя есть какие-то дела, - не стесняйся.
- Я могла бы навестить папу и сестру, - говорю я ему.
- У тебя есть отличный шанс сделать это.
- Да. Я тоже так думаю. Спасибо.
Я допиваю чай, ставлю кружку в посудомоечную машину и вытираю и без того чистую столешницу, просто чтобы занять свои руки. Костя закончил есть, и мы оба смотрим друг на друга в неловком замешательстве.