От глухого звука качнулась лампа, висевшая в прихожей. За стеной затопали. Щёлкнул замок, в проходе возникла тётя Маша.
-А-а-а, здравствуй, Миша, - она улыбнулась и знаком пригласила гостя внутрь. - Заходи, заходи.
-Добрый вечер, - перешагивая через порог, поприветствовал он.
Женщина приняла у юноши куртку и повесила её на крючок. Михаил тряхнул головой и, после пригласительного жеста рукой, прошёл в комнату. Тётя Маша заметила оживлённость в поведении соседа, отчего ещё больше заулыбалась, и потянула его на кухню.
-Поешь что-нибудь? А то мы уже отужинали.
-Нет-нет, спасибо.
Женщина взяла чашку в красный горошек из сервиза с полки.
-Ну, может, хоть чаю?
-Ну если только чаю.
Она зазвенела посудой. Вода тонкой струйкой наполнила чашку, на дно погрузились кристаллики сахара. Ложечка гуляла по кругу, царапая дно и стукаясь об обугленные края.
-А Настя всё тебя ждала. Да не дождалась. Уснула. Всё спрашивала, когда ж ты зайдешь. А я ей: "А ты сама пойди и спроси". А она мне: "Да ну тебя. Ты думаешь, что всё так просто". Она ж сейчас к экзаменам ещё готовится. Устает очень. Это ужас. Десятый класс, а их уже погнали с этими экзаменами... Уже и репетиторы, и те, и сё... Вот так сядет около меня и грустит, а я её всё нахваливаю... Что она умная, что всё сдаст. А она мне: "Да я это и без тебя знаю, ма". Вот и уснула-таки за учебниками.
Настя, младшая дочь тёти Маши, училась в одной школе с Михаилом. И он прекрасно знал её нрав, её стремление к учёбе. Когда на день учителя у них проводился традиционный день самоуправления, юноше достался по иронии судьбы класс, в котором была Настя. Она же, прознав про это, разоделась как самая настоящая труженица панели. На одном из уроков молодой человек решил проверить знания своей "ученицы". Конечно, ничего путного не вышло. Она была пуста, как сибирский валенок, и аморальна, как все рано созревшие девочки, стремящиеся познать все злачные уголки взрослой жизни. Зато запалу было... Хватило бы на всю роту.
Михаил слушал, вдумчиво кивал и молчал.
-А я вот Таню жду, скоро придёт. Помнишь же Таню? Она ж с завода ушла... теперь в ателье работает на частника, - тараторила женщина, вытирая полотенцем только что помытые и ещё мокрые тарелки, как вдруг осеклась. - Ой, да что это я всё о нас. Как ты сам то, Миш?
Тот, встрепенувшись после долгого монолога тёти Маши, напряг лоб.
-Нормально, уже лучше, - ответил он и разгладил складку между бровями. - Я пришёл поблагодарить вас за всё, что вы сделали для меня и мамы. Вот, - юноша достал из рюкзака несколько купюр, - возьмите, пожалуйста.
Лицо тёти Маши стало красным, руки перестали двигаться.
-Нет, Миша. Тебе они всё ж таки нужнее.
-Тёть Маш, мне мама оставила их. И ещё записку написала. А в ней наказала вас отблагодарить. Я бы и сам это сделал, нашёлся бы грош, - он придвинул бумажки ближе к ней. - Хоть от неё возьмите.
Женщина выдохнула и продолжила вытирать посуду.
-Хорошо. Оставь на столе. А вообще я помогала по старой дружбе, просто так.
Голос её вздрогнул, отчего женщина старалась говорить тише, чтобы это было не так заметно.
Немного посидев с соседкой на кухне, послушав ещё несколько историй из её жизни, например, куда пошла работать Таня, старшая дочка тёти Маши, после завода, и как её зять, муж Тани, поцарапал машину, напоровшись на остановившийся перед ним на светофоре жёлтый Нисан, Михаил наконец засобирался домой.
Когда он скрылся за калиткой, женщина глянула на деньги, лежащие на клеёнке около чашки с недопитым чаем.
Тётя Маша знала про записку. И про деньги тоже знала. Олеся всё ей рассказала при их последней встрече, когда ещё не приехал Михаил.
-Маша, покажи ему, где коробка. Не хочу сейчас. Пусть сам потом найдёт, - просила она соседку.
И женщина обещала, что так и поступит. Но какая-то желчь, сидящая глубоко внутри, зависть за семейное счастье приятельницы, за крепкий брак и воспитанного ею и Константином сына, не давали этого сделать. У самой муж всю дорогу гулял, а сосед был не из таких.
"Весь год я её выхаживала. А что же мне? Ничего?" - думала тётя Маша.
Пока у неё был ключ и она могла заходить к соседу уже после смерти Олеси, женщина всё хотела достать шкатулку. В то время, когда Михаил спал, она несколько раз заходила в зал, открывала дверцу шкафа, даже придвигала табуретку, но подняться наверх всё никак не решалась. На неё с фотографий, стоящих в рамках за стеклянными дверцами шкафа, смотрели Олеся и Константин. Да и будто какая-то защита не пускала.
"Ладно, пройдёт сорок дней, тогда", - успокаивала себя тётя Маша.
Но вот всё уже обнаружил молодой человек. Идея не осуществилась, план рухнул.
Женщина презренным взглядом сверлила купюры. С одной стороны, ею повелевала тяга их разорвать, тем самым наказать себя за свою бессовестность.
Но, с другой стороны, необдуманное решение оспаривала скупость. В руках оказалась хоть какая-то, пусть даже малая часть от общей суммы.
"Ладно, куплю детям конфет. Помянем Олесю..."
Успокоив себя этим заключением, она взяла деньги со стола и сунула их в своё портмоне.