— Согласен, — кивнул Майкл. — Но мы не можем туда пойти, пока не убедимся, что там безопасно.
— Мы тут уже несколько часов, — сказал Билли. — Будь в доме люди, мы бы их уже увидели. Не в обычае этих загонщиков затаиться и ждать, пока мы передохнем от скуки. Они бы на нас уже напали, если бы там сидели.
Загонщики. Охотничий термин. Так называют тех, кто загоняет дичь. Вот только охотились эти люди не на оленей. Билли впервые произнес это слово несколько дней назад. Он слышал, как какой-то бедняга назвал так своих убийц, прежде чем они разорвали его на куски.
— Возможно.
— Сколько до следующего города? — Билли снова поскреб подбородок. Тела у них постоянно зудели. Им негде было помыться.
Эванс уже в который раз достал мятую карту:
— Трудно сказать. Мы до сих пор не знаем, где находимся. Может, несколько миль, может, несколько сотен миль.
— Не может такого быть! — Билли выхватил у него карту. — Тут нет такого места, которое было бы удалено от других больше чем на несколько миль. Мы не могли забраться так далеко на север. Тут, вокруг, цивилизация. Куда ни плюнь, попадешь в какой-нибудь фастфуд.
Майкл обернулся и взглянул на женщину. Она растянулась на земле; ребенок положил голову ей на бедро. Мальчик — Майкл не мог вспомнить его имя — уже несколько часов не открывал глаз. С посиневших губ срывались слабые вздохи, грудь под рубашонкой едва вздымалась. Лицо было мертвенно-бледным, глаза ввалились. Бедняжка весил как маленький зверек. Да, они все исхудали, и большинство было готово чуть ли не в глотку другому вцепиться за гамбургер, но это был особый случай. Это был ребенок. А дети не должны голодать.
Дети не должны знать о том, что на свете существуют чудовища.
Мать тоже выглядела неважно. Спутанные светлые волосы, кажется, не знали расчески с тех самых пор, как начались мытарства. Она выглядела бесцветной. Вылинявшей. Пусть в небе и светило солнце — оно уже не согревало ее своими лучами. Она тихо напевала сыну колыбельную — в последний раз Майкл слышал эту песню совсем ребенком. Но слова разбирал с трудом.
На самом деле ей не стоило петь. Лишние звуки могли привлечь внимание. Но Майкл не собирался ее останавливать. Может, ребенок в последний раз слышит мамин голос.
Никто не хочет уходить во тьму в одиночку.
— Черт с ним, — сказал он, снова переключившись на Эванса и Билли. — Давайте. Зовите остальных.
Майкл с Эвансом присоединились к ним две недели назад — тогда их было пятеро. С тех пор они встретили на пути еще несколько человек. Мама с сыном были последней находкой. Теперь, когда группа разрослась, управляться с ней стало трудно. Ощущения безопасности это не приносило — появлялись все новые люди, за которыми приходилось присматривать. И требовалось все больше еды. А группа становилась все более шумной.
Но Майклу нравилось, что у них есть команда. Он чувствовал себя нужным. Он по натуре был человеком, который любит быть частью чего-то. Находясь в центре событий, он чувствовал себя сильным и уверенным. Папа говорил, что Майкл — прирожденный лидер, и если бы он видел сына, папа бы порадовался, что тот справляется со своей ролью. Майкл думал, что папа, быть может, все еще отсиживается в Денвере. Он многое знал о техниках выживания. Майкл надеялся, что когда-нибудь их пути снова пересекутся и он расскажет отцу, как здорово со всем справился. В конце концов, он возглавлял группу, в которой почти все были старше его. Эвансу было лет сорок. Билли — тридцать, но он выглядел старше: у него не хватало нескольких зубов.
Майкл в свои семнадцать стал человеком, от которого они ждали ответов на все вопросы. Он этого не хотел. Так само получилось.
Майкл встал и вздрогнул — хрустнули коленки. Он слишком долго сидел без движения. Подойдя к женщине с ребенком, он склонился над ними. Почему ему не удавалось вспомнить, как зовут мальчика? Стоило бы спросить у матери — но это выглядело бы очень глупо. Стыдно не помнить, как зовут членов твоей группы.
— Эй, — позвал он тихо.
Женщина прекратила петь и подняла глаза. Она смотрела куда-то мимо Майкла. Пару раз моргнув, наконец смогла сосредоточиться на его лице. Ее голубые глаза были мутными.
— Мы хотим проверить, что там, в доме, — сказал Майкл. — Хотите пойти с нами? Можете остаться здесь, но я думаю, что лучше держаться вместе. Я могу вам помочь. Хотите? Могу его понести.
Он протянул руки, но женщина дернулась и крепче прижала к себе ребенка.
— Нет, — пробормотала она, — он будет со мной. Как думаете, там есть кровать? Было бы здорово на минутку прилечь.