— Жан держит рабочих. Газеты бьют по Блюму. Завтра ждем новые протесты.
Второй, затушив сигарету, кивнул:
— Полиция уже на грани. Если Блюм уступит, мы победили.
В Елисейском дворце, в зале совета, воздух был густым от запаха полированного дерева, чернил и табака. Стол был завален телеграммами из Лондона, докладами полиции и газетами с кричащими заголовками. Хрустальная люстра отбрасывала тени на стены с портретами Наполеона и Людовика XIV. За окнами гул толпы у Сены смешивался с треском костров и звоном разбитых стёкол. Леон Блюм, шестидесяти трёх лет, с седыми волосами и усталыми глазами за очками, сидел во главе. Его лицо, бледное, изборождённое морщинами, выражало тревогу, пальцы теребили перо, пиджак был мят, а галстук сбился. Роже Салангро, министр внутренних дел, листал доклад полиции, его скулы напряглись. Пьер-Этьен Фланден, министр иностранных дел, постукивал пальцами по столу. Жан Зей, министр труда, курил, дым от его сигары поднимался к потолку.
Блюм, откашлявшись, начал, говорить дрожащим голосом:
— Господа, Париж в смятении. 20 тысяч на улицах, фабрики остановились. «L’Humanité» и «Le Populaire» обвиняют нас в сговоре с Гитлером, слухи разжигают гнев. Полиция на пределе. Что делать?
Салангро, поправив папку, ответил резко:
— Это провокация, возможно из Москвы. Полиция не справляется. Газ не останавливает толпу, она идёт к Сене. Надо говорить с профсоюзами, иначе начнётся бойня.
Фланден, откинувшись на стуле, возразил:
— Сговора нет. Лондон молчит, Лига Наций обсуждает Испанию. Это точно игра коммунистов. Леон, выступи, опровергни слухи в «Le Temps».
Зей, затушив сигарету, добавил:
— Renault и Citroën парализованы. Жан и Анри подогревают рабочих. Они требуют твоего слова, Леон. Обещай зарплаты, иначе бунт дойдёт до Лиона и Марселя.
Блюм, теребя перо, размышлял: «Опровержение без доказательств не поможет. Сила разожжёт хаос. Профсоюзы нам не доверяют. Если Париж падёт, правые захватят власть, и Франция скатится к фашизму». Он вспомнил недавние выборы, когда Народный фронт обещал рабочим защиту от фашизма и бедности. Теперь эти обещания трещали по швам. Он сказал:
— Я выступлю завтра в 10 утра. Салангро, держи полицию. Пусть действуют без газа — только сдерживание. Жан, встреться с профсоюзами, обещай переговоры о зарплатах. Фланден, добейся ответа от Лондона.
Салангро кивнул, но его глаза выдавали сомнение. Он думал: «Если толпа прорвётся к дворцу, мы потеряем контроль». Он спросил:
— Если они пойдут на дворец, что тогда? Аресты? Или отступаем?
Фланден ответил:
— Тяни время, Леон. Выступление успокоит их. Но без ответа от Лондона слухи не утихнут.
Зей, закурив, добавил:
— Жан из Renault требует твоего слова. Обещай повышенную зарплату и защиту от фашизма.
Блюм, взглянув на часы, кивнул:
— Завтра выступлю. Салангро, держи полицию под контролем. Жан, начинай переговоры. Фланден, жду ответа от Лондона к утру.
К 21:00 толпа у Сены выросла до 25 тысяч. Баррикады из ящиков и телег пылали, дым поднимался над мостами. Полиция, отступив к Елисейскому дворцу, выстроила новую цепь. Пьер, командир, кричал:
— Держать линию! Не пропустить!
Толпа, скандируя «Блюм, ответь!», двинулась вперёд. Жан, стоя на баррикаде, поднял кулак:
— Рабочие не сдадутся! К дворцу!
Поль, швырнув булыжник, крикнул:
— Долой предателей!
Слезоточивый газ снова разлетелся, но ветер разнёс его, и толпа прорвалась к Пон-Нёф. Мари, уведя сына в переулок, сказала:
— Спрячься, мой мальчик.
В редакции «L’Humanité» печатались новые тиражи. Леон кричал:
— Пишите, что полиция бьёт рабочих! Пусть Париж знает правду!
Андре, с горящими глазами, кивнул:
— Завтра весь город встанет!
К 22:00 Блюм закончил речь в кабинете. Его перо царапало бумагу. Он думал: «Если не убедить рабочих, Народный фронт рухнет. Правые ждут ошибки, Москва разжигает хаос». Он вспомнил письма от испанских республиканцев, умолявших о помощи. Он шепнул:
— Франция устоит.
К полуночи пришла телеграмма из Лондона: «Никакого сговора. Поддерживаем республиканцев». Блюм, прочтя, вздохнул, но сердце сжалось: «Слишком поздно». Он вызвал Зея:
— Жан, встреться с профсоюзами сейчас. Обещай зарплаты, хлеб, защиту. Если не остановим их прямо сейчас, Париж сгорит дотла.
Зей, кивнув, выбежал в ночь. Он встретился с Жаном и Анри в тёмном кафе у Бастилии. Зей сказал:
— Блюм готов говорить. Завтра он выступит, обещая зарплаты и поддержку Испании. Удержите рабочих от штурма дворца.
Жан, сжав кулак, ответил:
— Мы хотим дел, а не слов. Если Блюм обманет, мы выведем 50 тысяч.