— Григорий Константинович, — сказал он, постукивая пальцами по столу, — составьте подробный план. Какие заводы можно восстановить, сколько нужно рабочих, сырья, денег. Укажите сроки — я хочу видеть первые результаты к концу года. И главное — подумайте, как привлечь инженеров. Нам нужны не только рабочие руки, но и головы, которые смогут модернизировать производство.
Орджоникидзе кивнул, его лицо озарилось широкой улыбкой.
— Сделаем, Иосиф Виссарионович! Я уже говорил с товарищами в Баку, они готовы помочь с сырьем. Дайте мне два месяца, и я покажу, на что способны наши товарищи! А инженеров я найду — в Тифлисе есть пара умных голов, их только нужно вытащить из контор и поставить к станкам.
После ухода Орджоникидзе Сергей почувствовал усталость. День был долгим: разговоры, доклады, планы. Но он не мог расслабиться. Его ум, привыкший к юридическим баталиям, требовал движения вперед. Он знал, что каждый шаг должен быть выверенным, как ход в шахматах. Один неверный ход — и Зиновьев, Каменев или Троцкий могут использовать это против него. Он взял доклад Троцкого о Красной армии и начал перечитывать. Нужно больше оружия, больше техники, к тому нужна подготовка младшего и среднего командного состава — проблемы были серьезными. Реформы армии могли укрепить его авторитет, если он сумеет предложить решения, не вступая в конфликт с Троцким. Он сделал пометку: поручить Ворошилову собрать данные о военных заводах и их возможностях.
Решив сделать перерыв, Сергей решил отправиться на дачу в Зубалово. Он вызвал охрану — двух молчаливых мужчин в серых шинелях, с пистолетами на поясе. Один из них, с квадратной челюстью и шрамом на виске, молча кивнул, когда Сергей сообщил о поездке. Второй, молодой парень с серыми глазами, побежал сообщить водителю. Через несколько минут во дворе Кремля появился черный Rolls-Royce 40/50 Silver Ghost — элегантный автомобиль с полированным кузовом, хромированными деталями и мягкой кожаной обивкой сидений. Водитель, пожилой мужчина с густыми усами, в фуражке и выцветшем пальто, открыл заднюю дверцу. Сергей сел на сиденье, ощущая, как мягкая кожа прогибается под ним. Охранники заняли места впереди, рядом с водителем, и машина плавно тронулась, ее двигатель издавал низкий, ровный гул. Дорога до Зубалово заняла около часа. Москва осталась позади, сменившись узкими проселочными дорогами, окруженными густым сосновым лесом. Свет пробивался сквозь ветви, отбрасывая длинные тени на дорогу. Сергей смотрел в окно, наблюдая, как мелькают силуэты деревьев, и пытался привести мысли в порядок. Он чувствовал себя чужим в этом теле, в этой машине, в этом времени, но мысли о 2025 годе — о его кабинете на Таганке, о Бароне, его рыжем коте, о тете Маше с ее пирожками — отступали, вытесняемые текущими задачами.
Дача в Зубалово встретила его тишиной и теплым светом, льющимся из окон. Это был двухэтажный деревянный дом в дореволюционном стиле, с широкой верандой, украшенной резными перилами из темного дуба. Фасад был выкрашен в темно-зеленый цвет, местами облупившийся от времени и весенней сырости. Высокие сосны окружали дом, их ветви слегка покачивались от ветра, создавая тихий шорох. Во дворе стояла деревянная беседка, увитая засохшими лозами плюща, которые еще не ожили после зимы. Рядом раскинулся небольшой сад с яблонями и вишнями, чьи голые ветви ждали тепла, чтобы покрыться цветами. Слева от дома находилась конюшня, где держали двух лошадей — гнедую кобылу и старого жеребца, — а за ней виднелся сарай, сложенный из грубых бревен, с аккуратно сложенными дровами и хозяйственными инструментами. Гравийная дорожка, хрустящая под ногами, вела от кованых железных ворот к крыльцу, где стояли две скамейки, вырезанные из цельного дерева. Внутри дом был обставлен просто, но уютно: массивная дубовая мебель, потертые ковры с геометрическим узором, тяжелые льняные шторы на окнах, слегка пожелтевшие от времени. На первом этаже располагалась гостиная с камином, в котором потрескивали дрова, и столовая с длинным столом, покрытым вышитой скатертью, за которым могла собраться вся семья. На втором этаже находились спальни, отделанные деревянными панелями, и небольшой кабинет Сталина, где он продолжал работать, когда не был в Кремле. В углу гостиной стоял старый граммофон, на котором иногда крутили грампластинки с любимыми песнями.
Сергей вышел из машины. Охранники последовали за ним, держась на расстоянии. Он поднялся на крыльцо, и дверь открыла Надежда. Ее лицо было усталым, но в глазах светилась теплота. Темные волосы были убраны в аккуратный пучок, а на плечи накинута шерстяная шаль.