— Я поговорю с ним. Он в том возрасте, когда нужно найти себя. Может, его интерес к технике — это начало его жизненного пути. Помогу, если он захочет.
Надежда посмотрела на него внимательно, ее глаза сузились, словно она искала подвох.
— Ты стал мягче, Иосиф, — сказала она, ее голос был тихим, но теплым. — Раньше ты редко говорил о детях. Это из-за Ленина? Его смерть тебя так тронула?
Сергей почувствовал, как ее слова задели его. Он знал, что должен быть осторожнее — Надежда замечала малейшие изменения в его поведении, и любое отклонение от привычного Сталина могло вызвать вопросы.
— Может быть, — ответил он, глядя в чашку, где чай слегка дрожал от его движений. — Смерть Владимира Ильича заставила задуматься. О том, что важно. О семье, о будущем. Дела в Кремле никуда не денутся, но дети… они не должны чувствовать себя забытыми.
Надежда кивнула, но ее взгляд остался настороженным.
— Будь осторожен, — сказала она, ставя чайник на подставку. — Яков все чувствует, а Василий смотрит на тебя, как на героя. Они верят в тебя, Иосиф. Не подведи их.
Сергей почувствовал, как ее слова бьют в цель. Он допил чай, стараясь скрыть напряжение, и сказал:
— Где они сейчас? Хочу их увидеть.
— Василий в саду, строит свою «крепость», — ответила Надежда, указывая на окно, за которым виднелась лужайка, усыпанная гравием. — Яков в своей комнате, читает. Попробуй с ним поговорить, но не дави. Он не любит, когда его заставляют.
Сергей кивнул и вышел на веранду, где утренний воздух был пропитан запахом свежескошенной травы, сосновой хвои и легкой сырости от пруда. Сад окружал двухэтажный деревянный дом с темно-зеленым фасадом, слегка облупившимся от июльской жары. Яблони и вишни покрылись молодой листвой, их ветви слегка покачивались на ветру. У пруда, окруженного ивами, блестела вода, отражая голубое небо. Василий копошился у беседки, увитой засохшим плющом, складывая ветки и камни в «крепость». Его светлые волосы растрепались, а лицо светилось энтузиазмом.
— Папа! — крикнул он, заметив Сергея, и помахал рукой, держа в другой блестящего черного жука. — Смотри, я строю замок! Он будет как в сказке, с башней! А этот жук — мой генерал! Поможешь?
Сергей улыбнулся, чувствуя, как душевное тепло Василия контрастирует с холодной расчетливостью Кремля. Он присел рядом, взяв толстую ветку и вбивая ее в землю, чтобы укрепить «стену».
— Хороший замок, — сказал он, подмигнув. — Но знаешь, настоящие крепости строят из стали. Хочешь, расскажу, как делают танки? Они сильнее твоего жука.
Василий кивнул, его глаза загорелись, как маленькие фонари.
— А танки быстрее поезда? — спросил он, теребя жука, который пытался уползти. — И могут стрелять? Расскажи!
Сергей рассмеялся, его смех был искренним, что удивило его самого. Он начал рассказывать о танках, стараясь объяснить просто: как работает двигатель, как гусеницы позволяют ехать по грязи, как пушка пробивает стены. Василий слушал, открыв рот, задавая вопросы быстрее, чем Сергей успевал отвечать.
— А можно мне увидеть танк? — спросил он, когда Сергей закончил. — Настоящий, не в книжке!
— Может, и увидишь, — ответил Сергей, вбивая еще одну ветку. — Но сначала построй свою крепость так, чтобы ни один танк не пробил. Давай сделаем башню.
Они провели почти час, складывая камни и ветки, пока «крепость» не стала напоминать небольшой форт с неровными стенами. Василий болтал без умолку, рассказывая о жуках, которые, по его словам, были «как солдаты», и о том, как он хочет стать «командиром танков». Сергей слушал, чувствуя, как тепло мальчика согревает его, но его мысли возвращались к Якову. Он знал, что должен поговорить с ним, пока момент не упущен.
Оставив Василия с его «крепостью», Сергей поднялся на второй этаж, где Яков сидел в своей комнате за небольшим столом, освещенным керосиновой лампой. Книга о паровозах была открыта, но Яков смотрел в окно, его худое лицо было задумчивым, а глаза — усталыми. Увидев Сергея, он напрягся, но не закрыл книгу, лишь слегка сжал пальцы на переплете.
— Яков, — сказал Сергей, садясь на стул напротив, стараясь двигаться медленно, чтобы не спугнуть. — Не помешаю?
Яков пожал плечами, его взгляд скользнул по книге, словно он искал в ней убежище.
— Нет, — ответил он тихо, почти шепотом. — Просто читаю.