Сергей кивнул, его взгляд стал жестче. Он знал из истории, что Тухачевский был амбициозен, но лоялен партии, пока не чувствовал угрозы. Фрунзе, с его репутацией и опытом, был идеальной заменой — достаточно авторитетным, чтобы успокоить армию, и достаточно предсказуемым, чтобы не угрожать Сергею.
— Фрунзе знает, что армия должна служить партии, а не одному человеку, — сказал он, наклоняясь к Молотову. — Подготовьте Ворошилова, пусть встретится с Тухачевским. Напомнит ему, что финансирование армии идет через нас. И дайте Зиновьеву понять, что мы согласны на снятие Троцкого, но Фрунзе — наш кандидат. Если он хочет играть, пусть знает: что диктуем правила мы.
Молотов кивнул, записывая в свой блокнот.
— Сделаем, — сказал он. — Но Зиновьев может поднять вопрос о вашем влиянии. Каменев его тоже поддерживает, но молчит. Думаю, он ждет, чтобы вы сделали первый неосторожный шаг.
Сергей усмехнулся, скрывая раздражение. Зиновьев повторял старую тактику, обвиняя его в амбициях, но теперь его влияние на аппарат слабело. Каменев, однако, был опаснее.
— Пусть говорят, — ответил он. — Главное — голоса на съезде. Убедите делегатов, что Фрунзе укрепит армию, а Троцкий ее раскалывает.
Молотов кивнул, закрыл папку и вышел, оставив Сергея одного. Он откинулся в кресле, его мысли были в зале Политбюро, где скоро начнется решающая битва.
Заседание Политбюро началось в полдень в Большом Кремлевском дворце.
Зиновьев взял слово первым, его голос звучал громко, с театральной интонацией. Он был прекрасный оратор и рассчитывал своей речью повлиять на делегатов.
— Товарищи, — начал он, обводя зал взглядом, — партия стоит перед важным выбором. Реввоенсовет — это сердце нашей красной армии, но оно должно служить делу революции, а не личным амбициям. Товарищ Троцкий на своем посту сделал многое, но его методы руководства вызывают раскол. Он спорит с командирами по любым вопросам, не прислушиваясь к их чаяниям, игнорирует партийное руководство, ставит себя выше коллектива. Нам нужен новый лидер, который прекратит раскалывать армию и укрепит единство.
Сергей почувствовал, как взгляды делегатов скользнули к Троцкому, чье лицо осталось неподвижным, но глаза сверкнули гневом. Он знал, что Зиновьев играет на публику, используя риторику Ленина о личных амбициях, чтобы выставить Троцкого угрозой. Троцкий вскочил с места.
— Товарищи! — выкрикнул он, указывая на Зиновьева. — Это клевета! Я создавал Красную армию, когда вы прятались по кабинетам! Мои методы победили белых, защитили революцию! А теперь вы обвиняете меня в расколе? Это вы раскалываете партию своими интригами, чтобы захватить власть!
Зал загудел, делегаты начали перешептываться, некоторые с одобрением, другие с сомнением. Орджоникидзе, сидевший рядом с Сергеем, тихо хмыкнул, явно наслаждаясь атакой Троцкого. Зиновьев побагровел, но быстро взял себя в руки.
— Товарищ Троцкий, — сказал он, повышая голос, — никто не отрицает ваших заслуг. Но партия требует единства! Ваши конфликты с командирами, ваши статьи, где вы ставите себя выше партии, — это угроза единству! Мы должны защитить армию от раскола!
Сергей заметил, как Каменев слегка кивнул, поддерживая Зиновьева, но не вмешиваясь. Он понял, что настал его момент. Он поднялся, его голос заполнил зал, заставив делегатов замолчать.
— Товарищи, — сказал он, глядя на каждого, словно оценивая их лояльность. — Партия выше любых личностей. Красная армия — наша сила в борьбе за торжество социализма, но она должна служить партии и стране, а не одному человеку. Товарищ Троцкий сделал для армии очень многое, но его методы вызывают недовольство. Командиры жалуются, поставки срываются, а партия теряет единство. Я предлагаю товарища Фрунзе на пост председателя Реввоенсовета. Он доказал свою преданность в Гражданской войне, он знает армию и понимает, что единство армии и партии — наша сила.
Зал снова загудел, но теперь тон был иным — делегаты из регионов, начали кивать. Орджоникидзе взял слово, его громкий голос разнесся по залу, заглушая шепот делегатов.
— Товарищ Сталин прав! — сказал он, ударяя кулаком по столу, от чего стаканы с водой дрогнули. — Фрунзе — наш человек, не чуждый армии и партии! Он не будет ставить себя выше коллектива, как Троцкий! Нам нужна дисциплина, а не герои, которые раскалывают партию и страну!