Вечером он вернулся в кабинет, где его ждал Вячеслав Молотов.
— Иосиф Виссарионович, — сказал он, положив папку на стол. — Съезд был нашем триумфом. Ленинградская оппозиция разбита, Зиновьев ослаблен. Но … есть слухи, что Яков в Ленинграде встретился с людьми Зиновьева.
Сергей почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Яков, его сын, под влиянием Зиновьева? Эта мысль была острее любого ножа. Он сжал медальон.
— Каменев — змея, — сказал он. — Следите за ним. Его молчание — это заговор, возможно не только с профсоюзами. Тухачевского убедите, что армия с нами. Обещайте ему танки, деньги, все, что хочет, он пока нужен нам. Подготовьте регионы к индустриализации. Мы обещали заводы — дайте их. И… найдите, с кем встретился Яков. Если он с Зиновьевым, я хочу знать все.
Молотов кивнул и вышел. Сергей достал медальон Екатерины, ее взгляд, казалось, спрашивал: «Что ты наделал?» Он начал писать письмо Якову: «Сын, я твой отец, и я хочу, чтобы ты был в безопасности…» Но перо замерло. Он знал, что Яков все равно не ответит, и это было больнее всего. Его мысли вернулись к оппозиции, к индустриализации, которая спасет страну, но сломает миллионы жизней. Он чувствовал себя хозяином партии, но страх стать тем самым Сталиным сжигал его изнутри.
Глава 12
Зубалово, февраль 1926 года
Снег мягко падал на крышу дачи в Зубалово, укрывая сад пушистым покрывалом, а в доме царила теплая суета, наполненная смехом, запахом яблочных пирогов и мятного чая. Надежда лежала в спальне, ее лицо, бледное после родов, светилось радостью, когда она держала новорожденную Светлану, чьи крошечные пальцы цеплялись за край шерстяного одеяла. Сергей стоял у кровати, его хрипловатый смех, смешивался с восторженным голосом Василия, который вбегал в комнату, оставляя за собой следы снега на деревянном полу. Рождение Светланы Аллилуевой, 28 февраля 1926 года, было как луч солнца в холодной зиме, редкий момент счастья в бурной жизни Сергея.
Утро в Зубалово было пропитано радостью. Прислуга накрывала стол в столовой, где пахло свежими пирогами, медом и горячим чаем с мятой. На столе стояли глиняные кувшины с квасом, тарелки с нарезанным хлебом и солеными огурцами, а в центре красовался самовар, пыхтящий паром. Василий, в шубе и валенках, ворвался в дом, его щеки пылали от мороза, а глаза сияли от радости.
— Папа! — крикнул он, размахивая рукавицами, с которых сыпался снег. — Я сделал снеговика! Он выше меня! Пойдем, покажу! Светлане потом расскажем, когда она вырастет!
Сергей рассмеялся.
— Молодец, Вася! — сказал он, потрепав сына по голове. — Снеговик — как богатырь крепкий и высокий! А Светлана…, видишь, как крепко спит? Давай построим ей крепость, чтобы она нами гордилась!
Василий хихикнул, подбежал к Надежде и заглянул в колыбель, где Светлана тихо сопела.
— Она такая маленькая! — воскликнул он, его голос был полон удивления. — Мама, она будет играть со мной? Я построю ей самую большую крепость!
Надежда улыбнулась, ее глаза блестели от счастья, несмотря на усталость. Она поправила одеяло Светланы.
— Конечно, Вася, — сказала она, ее голос был теплым, как летнее утро. — Светлана будет твоей помощницей. Но пока она спит, помогай папе. Иосиф, — она повернулась к Сергею, — ты сегодня с нами. Оставь свои бумаги, свои интриги. Светлана — это наше маленькое чудо, и мы сегодня все вместе.
Сергей кивнул. Он сел рядом с Надеждой, взял Светлану на руки, чувствуя ее крошечный вес. Он поцеловал ее в лоб, шепнув:
— Светочка, наш лучик. Расти сильной, как твоя мама.
Василий, стоя рядом, потянул отца за рукав.
— Папа, ну пойдем в сад! — сказал он, его голос звенел от нетерпения. — Мы сделаем крепость, как в сказке! И назовем ее в честь Светланы!
Сергей рассмеялся, его смех был искренним, он почти забыл о работе.
— Хорошо, Вася, — сказал он, вставая. — Крепость Светланы! Но держись, генерал, я буду строить быстрее тебя!
Они вышли в сад, где снег искрился под утренним солнцем. Василий, смеясь, кидал снежки, а Сергей, отбросив на миг свои тревоги, лепил снежные стены, помогая сыну. Их смех разносился по саду, смешиваясь с криками ворон, круживших над соснами. Сергей, присев рядом с Василием, показал, как утрамбовать снег, чтобы стена была крепкой.
— Вот так, Вася, — сказал он. — Крепость должна стоять крепко. Никто не пробьет!
Василий, с сияющими глазами, кивнул.
— Как ты в Кремле, папа? — спросил он, его голос был полон детского восхищения. — Ты всех победил на съезде, да? Мама сказала, ты теперь вождь!