Он взял перо, чтобы сделать пометку, но рука дрогнула. Чужая рука. Он посмотрел на свои пальцы — мозолистые, с короткими ногтями. Это были руки человека, который прошел через революцию, ссылки, борьбу. Не его руки. Но теперь они были его инструментом.
Нужно начать с малого. Разобраться с делами, понять, кто друг, а кто враг. И, главное, не дать страху взять верх. Он посмотрел на карту на стене. Красные линии, границы, города. Это была его страна. Его ответственность.
— Я справлюсь, — сказал он тихо, глядя на карту. — Я должен.
Но где-то в глубине души он все еще думал о Бароне, о тете Маше, о своем кабинете на Таганке. Сможет ли он вернуться? Или это теперь его жизнь — жизнь Сталина, жизнь, от которой зависит судьба миллионов?
Он встряхнул головой. Сейчас не время для сомнений. Он должен действовать. И он начнет прямо сейчас.
Глава 2
Раздался стук в дверь. Сергей вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
— Войдите, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, с той хрипотцой, которую он ассоциировал со Сталиным.
В комнату вошел Вячеслав Молотов. Сергей уже запомнил его лицо: пенсне, аккуратно зачесанные волосы, сдержанная манера держаться. Молотов был из тех, кто не бросался в глаза, но всегда был рядом, выполняя поручения с точностью и пунктуальностью. Сергей знал из книг, что Молотов станет одним из самых верных соратников Сталина. Его соратником.
— Иосиф Виссарионович, — начал Молотов, держа в руках стопку бумаг. — Доклады готовы. Зиновьев и Каменев просят вас присутствовать на сегодняшнем заседании Политбюро. Они хотят обсудить вопросы партийного руководства и экономической политики.
Сергей кивнул, хотя внутри все сжалось. Политбюро. Он представлял себе комнату, полную людей, которые будут следить за каждым его словом, каждым жестом. Зиновьев, Каменев, Бухарин — они были не просто именами из учебников, а реальными людьми, с которыми ему предстояло столкнуться. И Троцкий, чья тень витала над всеми. Сергей знал, что в 1924 году Зиновьев, Каменев и Троцкий еще действовали сообща, формируя мощный блок в партии. Но он знал и то, что этот союз был хрупким, и его знания о будущем могли помочь ему использовать это в свою пользу.
— Хорошо, — сказал он, стараясь говорить медленно и веско. — Когда заседание?
— В пять вечера, в большом зале, — ответил Молотов. — Еще есть письма от местных парторганизаций. И… — он замялся, — Надежда Сергеевна просила передать, что Яков приедет сегодня. Он хочет с вами поговорить.
Сергей почувствовал, как сердце екнуло. Яков. Пятнадцатилетний сын Сталина, сын от первого брака. Сергей знал из книг, что Яков был молчаливым, замкнутым подростком, который часто чувствовал себя чужим в семье отца. И Василий, трехлетний малыш, сын Надежды, — ребенок, который, наверное, ждет от отца тепла и внимания. Как он будет с ними говорить? Он, Сергей, никогда не был отцом. Он умел вести переговоры с клиентами, но как быть отцом для детей, которых он знал только из исторических справок?
— Спасибо, Вячеслав Михайлович, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Оставь бумаги, я разберусь.
Раздался новый стук в дверь. Сергей поднял голову.
— Войдите, — сказал он, стараясь подражать тону, который, как он думал, должен быть у Сталина.
В комнату вошла Надежда Аллилуева. Она была моложе, чем на фотографиях, которые Сергей видел в книгах. Усталое, но живое лицо, темные волосы, убранные в аккуратный пучок, внимательные глаза. Она держала в руках несколько писем и смотрела на него с легкой тревогой. Сергей знал, что Надежда была не только женой Сталина, но и активным членом партии, женщиной с сильным характером и своими убеждениями. Он вспомнил, что ее жизнь оборвется в 1932 году, и эта мысль кольнула его. Он хотел сделать так, чтобы эта история закончилась иначе.
— Иосиф, — сказала она тихо. — Я не помешала?
Сергей заставил себя улыбнуться. Это было непросто — чужое лицо слушалось с трудом.
— Нет, Надя, — ответил он, стараясь, чтобы голос звучал тепло. — Проходи, присядь.
Она кивнула и села на стул напротив стола. Сергей заметил, как она нервно сжимает письма. Он чувствовал, что должен быть осторожен. Надежда была не просто женой — она была частью его новой жизни, и от того, как он выстроит с ней отношения, зависело многое.