Сергей замер, его улыбка дрогнула.
— Да, Вася, — сказал он, его голос стал тише. — Но вождь — это не только победы. Это… ответственность. За партию, за страну, за вас со Светланой.
Василий хихикнул и бросил снежок, попав Сергею в плечо. Тот рассмеялся, бросив в ответ, и сад наполнился их смехом и криками.
Вернувшись в дом, Сергей нашел Надежду в спальне, где она напевала Светлане колыбельную. Ее голос, мягкий и мелодичный, наполнял комнату теплом. Она посмотрела на Сергея, ее глаза были полны любви, но и тревоги.
— Иосиф, — сказала она, качая Светлану, — ты был с Васей, но твои мысли где-то далеко. Я вижу. Что опять? Зиновьев? Троцкий? Или Яков?
Сергей сел рядом, его рука невольно сжала медальон. Он хотел рассказать о своих страхах об их будущем, но, вместо этого он сказал:
— Надя, сегодня день Светланы. Я здесь, с вами. Но… слухи из Ленинграда. Зиновьев встретился с Троцким. Они готовят что-то против меня. И Яков… Зоя пишет, что он работает на заводе, но он сам молчит.
Надежда нахмурилась.
— Яков — твой сын, — сказала она. Ты обещал написать ему, поехать в Ленинград! Ты вождь партии, но не можешь достучаться до него! А теперь Светлана… ты будешь с ней, или работа опять заберет тебя у нас?
— Я напишу ему, Надя, — сказал он. — И пошлю людей, чтобы проверили, с кем он встречается. Но я не могу ехать в Ленинград сейчас. Если Зиновьев и Троцкий объединятся, это будет война. Я должен защитить партию, вас, Светлану, Василия.
Надежда посмотрела на него.
— Защити нас, Иосиф, — сказала она тихо. — Но не забывай, что семья — это не партия. Светлана родилась, Василий радуется, а ты… будь с нами. Хотя бы сегодня.
Сергей кивнул, его рука коснулась крошечной ладони Светланы. Он улыбнулся, чувствуя тепло, которое почти заглушило тревогу.
— Светочка, — сказал он, его голос был мягким. — Ты наша радость. Я сделаю все, чтобы ты росла в сильной стране.
Василий вбежал в комнату, держа в руках снежок, который начал таять.
— Папа, мама, смотрите! — крикнул он. — Я принес снег для Светланы! Когда она вырастет, мы будем играть вместе!
Надежда рассмеялась.
— Вася, неси снег обратно! — сказала она, притворно строго. — Светлане пока рано играть, но ты молодец.
Василий, сияя, выбежал, а Сергей посмотрел на Надежду, его глаза смягчились.
— Он растет, Надя, — сказал он. — И Светлана… она будет сильной, как ты.
Но момент был прерван стуком в дверь. Вошел Григорий Орджоникидзе, его массивная фигура заполнила комнату, шинель была припорошена снегом, а лицо выражало тревогу.
— Иосиф Виссарионович, — начал он, его грузинский акцент стал заметнее от волнения. — Плохие новости. Мои люди в Ленинграде доложили: Зиновьев встречался с Троцким четыре дня назад в квартире Смирнова. Секретно. Они говорили о «новом курсе», о борьбе с тобой. Ленинградская делегация все еще с Зиновьевым, а профсоюзы Каменева агитируют в Москве. И… есть слухи, что Яков был на собрании, где говорил Залуцкий.
Сергей почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Яков с людьми Зиновьева? Это было хуже, чем он ожидал.
— Подробности, Григорий, — сказал он. — Кто был на встрече? Что говорили? И Яков… что он делал?
Орджоникидзе покачал головой, его лицо было мрачным.
— Точно не знаю, — сказал он. — Мои люди видели Якова у дома Смирнова, но он не заходил. Зиновьев и Троцкий обсуждали съезд, обвиняли тебя в диктатуре. Они хотят объединить ленинградцев и профсоюзы, чтобы ударить на следующем пленуме. Каменев молчит, но его люди подогревают рабочих в Москве. Мы должны действовать быстро.
Сергей кивнул, его мысли работали с лихорадочной скоростью. Он знал из истории, что «объединенная оппозиция» станет реальностью к лету 1926 года, но слухи о Якове добавляли личную боль к политической угрозе.
— Усильте давление на профсоюзы, — сказал он, его голос был жестким. — Пошлите Шверника и Ежова в Москву, пусть говорят с рабочими. Обещайте им зарплаты, жилье, школы. Каменев не должен их перетянуть. В Ленинграде найдите, кто был на встрече — все имена, планы, даты. И Яков… следите за ним, но не трогайте. Он мой сын, с кем бы он не встречался.
Орджоникидзе кивнул.
— Сделаем, — сказал он. — Но будь осторожен, Иосиф Виссарионович. Троцкий не зря молчал на съезде, ты знаешь, он обычно говорливый, так что его молчание — это затишье перед бурей. И Яков… если он всерьез спелся с Зиновьевым, это может стать проблемой.
Сергей проводил Орджоникидзе до двери, но его взгляд вернулся к саду, где Василий строил новую снежную крепость. Он вернулся в спальню, где Надежда качала Светлану, напевая колыбельную. Сергей сел рядом, его рука коснулась крошечной ладони дочери.