У входа в склад толпились рабочие — человек пятьдесят, их внешний вид выдавал усталость, но глаза горели гневом. Внутри, на импровизированной трибуне из ящиков, стоял Соколов — молодой, с резкими чертами лица и громким голосом, который эхом отдавался под низким потолком.
— Товарищи! — кричал Соколов, размахивая листком. — Сталин предает революцию! Его НЭП кормит кулаков, а рабочих оставляет в нищете! Ленин призывал к мировой революции, к правам рабочих, а Сталин думает только о себе, он строит личную диктатуру! Присоединяйтесь к нам, к левому фронту! Мы свергнем его тиранию!
Толпа загудела, некоторые кричали: «Долой Сталина!» Другие молчали, а их взгляды были полны сомнений. Сергей, стоя в тени у входа, чувствовал, как гнев и тревога борются в его груди. Он знал, что Троцкий использует недовольство рабочих, чтобы поднять их против партии. Шверник шепнул:
— Это Соколов. Опасный агитатор. Если его не остановить, он перетянет половину завода.
Сергей кивнул, его глаза сузились. Он шагнул вперед, его фигура в простой гимнастерке привлекла внимание рабочих. Толпа затихла, Соколов увидев Сталина замер, его лицо побледнело.
— Товарищи! — сказал Сергей, его хрипловатый голос разнесся по складу. — Слушаете этого человека? Он говорит о революции, но где он был, когда вы работали не зная отдыха? Партия строит заводы, школы, больницы! Троцкий и его люди хотят только анархии, а мы вместе с вами построим в стране светлое будущее! Кто с нами?
Толпа загудела, некоторые кричали: «Сталин! Сталин!» Соколов, оправившись от шока, шагнул вперед, его голос дрожал от ярости.
— Ты лжешь, Сталин! — крикнул он. — Ты предаешь Ленина! Рабочие голодают, а ты строишь дворцы для бюрократов! Мировая революция — вот путь Ленина!
Сергей посмотрел ему в глаза, его голос стал тверже.
— Мировая революция? — сказал он. — А кто будет строить заводы? Кто даст хлеб вашим детям? Троцкий только обещает, а партия дает то, что можно увидеть своими глазами и пощупать руками! Товарищи, выбирайте — разруха или социализм!
Рабочие закричали, некоторые поддерживали Сергея, другие — Соколова. Шверник шагнул вперед, его голос перекрыл шум.
— Товарищи, партия с вами, с рабочим классом! — крикнул он. — Сталин ведет нас к социализму! Долой предателей!
Митинг развалился, рабочие начали спорить друг с другом, а Соколов, поняв, что теряет толпу, исчез. Сергей знал, что это лишь временная победа — Троцкий не сдастся.
Сергей вернулся в Москву, его поезд мчался сквозь поля, где колосья колыхались под ветром, как золотое море. В вагоне он сидел один, глядя в окно, его пальцы сжимали медальон. Надежда встретила дома, ее руки были скрещены на груди.
— Иосиф, — сказала она, ее голос был мягким, но чувствовалось напряжение. — Ты вернулся. Как Урал? Опять Троцкий? Или Яков? Я вижу по твоим глазам — что-то не так.
Сергей снял фуражку, его рука сжала медальон. Он сел за стол, его голос был тяжелым, как свинец.
— Надя, — сказал он, — на Урале рабочие на грани. Троцкий сеет раздор, его агитаторы, такие как Соколов, собирают митинги, раздают листовки. Я был там, видел их — они кричат о революции, хотят анархии. А Яков…по моим данным, он работает на заводе в Ленинграде, и его видели с троцкистами. Не знаю, что он делает, но это опасно.
Надежда замерла, ее глаза расширились от ужаса.
— Яков? — прошептала она, ее голос дрожал. —Он просто упрям! А теперь он с Троцким? Иосиф, почему ты не едешь к нему? Он твой сын! Ты вождь партии, но прямо сейчас ты теряешь семью!
Сергей почувствовал укол вины.
— Я пытался, Надя, — сказал он, его голос стал тише, почти умоляющим. — Ты же знаешь. Он всегда говорит, что я его контролирую. Если я поеду, он может отвернуться еще больше. Но Троцкий… он может использовать его против меня. Я дал задание следить за ним и контролировать, чтобы все зашло не слишком далеко.
Надежда подошла к нему, ее руки дрожали, когда она схватила его за плечи.
— Иосиф, ты обязан вернуть его! — сказала она, ее голос был полон боли. — Яков не с Троцким, он просто растерян! Он твой сын, а ты посылаешь шпионов вместо того, чтобы поговорить с ним лично! Ты растворяешься в партии, в своих аппаратных битвах, а мы — Светлана, Василий, я — теряем тебя! Как вернуть Якова, который в Ленинграде, если ты сам не с нами, с теми, кто совсем рядом?
Сергей встал, его глаза встретились с ее, и он почувствовал, как трещины в их семье углубляются. Он знал, что она права — он становился Сталиным, которого боялся.