Он подошел к группе рабочих, отдыхающих в тени крана. Молодой парень, с лицом, покрытым пылью, жевал сухарь, его глаза были настороженными. Сергей присел рядом.
— Товарищ, — сказал он, — расскажи, что тебе нужно. Ты строишь будущее, но что ты видишь в нем?
Парень посмотрел на него, его взгляд был полон сомнений.
— Хлеб, — сказал он просто. — Нам многого не надо. У меня есть сестра, мать, которые не могут себе позволить есть вдоволь. Мы строим плотину, но дома у нас пусто. Вы говорите о будущем, товарищ Сталин, но я хочу, чтобы моя семья дожила до него.
Сергей кивнул. Он видел в глазах парня не только усталость, но и надежду, хрупкую, как стекло. Он встал, его голос стал тверже.
— Доживете, — сказал он. — Мы дадим вам хлеб, дадим отдых. Эта работа, она не только для меня, все что вы строите, воздастся всем нам.
Рабочие молчали, их взгляды были смесью надежды и недоверия. Сергей вернулся к инженеру.
— Степан, — сказал он, — я распоряжусь увеличить пайки, пришлю врачей. Я пошлю комиссию, чтобы проверяла условия, чтобы местные власти все исполнили. Мы построим все что задумали, но не на костях людей.
В поезде, возвращаясь в Москву, Сергей открыл письмо от Зои, доставленное курьером. Она писала: «Иосиф Виссарионович, мы с Яковом ждем ребенка. Яков здоров, работает, но теперь, когда я стану мамой, я больше боюсь за будущее. Приезжайте, нам нужна ваша поддержка». Сергей улыбнулся. Ребенок — это новая жизнь, новая надежда, — но он знал, что его собственная жизнь, поглощенная огромной ответственностью и нескончаемой работой, отдаляет его от семьи.
В Москве, вечером, Сергей получил доклад: Бухарин назвал коллективизацию «авантюрой, ведущей к голоду». Его слова, находили отклик у тех, кто боялся бунтов. Бухарин предлагал возродить НЭП, дать крестьянам свободу, но Сергей видел в этом угрозу: без зерна план рухнет, заводы не построятся, страна останется слабой.
Он вызвал Молотова. Молотов вошел, его лицо было спокойным, но глаза — внимательными, как у охотника. Сергей сжал медальон, его голос был тихим, но твердым.
— Вячеслав, — сказал он, — Бухарин становится проблемой. Его речи о НЭПе подогревают сомнения в партии. Он говорит, что коллективизация уничтожит деревню, что мы идем к голоду. Если мы не остановим его, он развалит план. Мы не можем допустить новую оппозицию и снова отвлекаться на внутрипартийную борьбу.
Молотов кивнул, его пальцы постукивали по столу.
— Коба, — сказал он, — Бухарин опасен, потому что популярен в партии. Его слова о НЭПе нравятся тем, кто боится крестьянских бунтов. Но он не видит будущего дальше своего носа, он не понимает, насколько мы отстаем от капиталистов. Его интересует лишь то, чтобы он оставался любимчиком, хочет быть хорошим для всех. Мы можем изолировать его: уберем его статьи из «Правды», сократим его речи на пленумах, убедим партию, что его путь – это слабость, которую мы не можем позволить.
Сергей посмотрел на него, его мысли были как буря. Он не хотел репрессий, но Бухарин был препятствием, которое нужно было как-то устранять.
— Вячеслав, — сказал он, его голос стал тяжелее, — мы не можем допустить, чтобы Бухарин подорвал доверие к плану. Но я не хочу ничей крови. Мы убедим партию, что коллективизация — это единственный путь. Подготовь доклад для Политбюро: покажи, что НЭП не даст нам то, что нам нужно, что без коллективизации мы останемся добычей Запада. И убеди ЦК, что Бухарин ошибается, но без арестов.
Молотов кивнул.
— Без крови будет трудно, — сказал он. — Бухарин не сдастся легко. Он уже говорит с Рыковым и Томским, собирает сторонников. Мы должны действовать быстро: я подготовлю письма в региональные комитеты, где объясним, что Бухарин тормозит индустриализацию. Мы можем предложить ему пост в Совнаркоме, но подальше от Политбюро. Это отвлечет его.
Сергей задумался. Он видел в Бухарине не врага, а человека, чья мягкость могла разрушить мечту о сильной стране. Но он знал, что изоляция Бухарина, с его популярностью, — это балансирование на краю: один неверный шаг, и партия расколется. В своем времени, он часто критиковал Сталина за недемократичность, за то, что он перетянул на себя руководство страной, оттеснив оппонентов. Но, сегодня, на его месте, он видел, что раскол в руководстве только мешает достигать целей для развития страны.