— Товарищи, — сказал он. — Кризис на Западе — это угроза, но и шанс для нас. Они слабеют, а мы в это время должны стать сильнее. У них безработица, а в нашем государстве ее нет, мы всем найдем дело. Многие инженеры и рабочие с Америки хотят ехать к нам, заработать на хлеб. У них есть квалификация, опыт, они могут подготовить наши кадры.
Запад тоже нуждается в нас, им надо куда-то сбывать свои продукцию, те же станки и турбины, в условиях кризиса. Я так же получаю письма и вижу, что перегибы на местах постепенно устраняются и жизнь налаживается.
Рыков не отступил, его голос стал резче.
— Иосиф, — сказал он, — ты говоришь красиво, но стоит выехать в деревни и жизнь уже не кажется такой радостной.
Томский добавил, его тон был почти умоляющим.
— Рабочие устали, Иосиф. Они спрашивают: ради чего мы голодаем? Ты говоришь о кулаках как о врагах, но скоро партия сама может стать врагом в лице народа. Сбалансируй бюджет — армия нужна, но и о людях забывать нельзя.
Лазарь Каганович вмешался, его громкий голос прогремел на весь зал.
— Рыков и Томский ошибаются, — сказал он. — Кулаки прячут зерно, которого достаточно, они перевозят его, а потом поджигают пустые амбары. Мои люди выезжали с инспекциями по Украине, и я знаю ситуацию на местах. Мы должны ударить по кулачеству так же, как когда-то ударили по царизму. Армия — наш приоритет. Где вы видели сильную страну без армии? Да к тому же страну, которая единственная бросила вызов мировому капиталу. Чем мы будем защищаться, вашей болтовней?
Сергей подождал пока Каганович закончит и продолжил.
— Лазарь, — сказал он, — мы убедим крестьян, что кулаки их враги, а не друзья. Мы покажем крестьянам, что их труд важен. Но, товарищи, — он посмотрел на Рыкова и Томского, — ваши сомнения раскалывают партию в неподходящий момент. Сейчас, пока Запад ослаб, у нас есть время усилится. Пока капиталисты заняты своими проблемами, им не до нас. Но все кризисы временное явление. Они неизбежны при капитализме, но у них есть ресурс, чтобы выкарабкаться, и они со временем снова обратят на нас внимание. Но пока они слабы, мы напряжем все силы, используем все имеющиеся ресурсы и преимущества и достигнем той мощи, которая сделает нас в их глазах той силой, на которую лучше не лезть. Армия — это не блажь, а необходимость, и бюджет будет принят.
Голосование прошло в напряженной тишине. Большинство поддержало бюджет, но взгляды Рыкова и Томского говорили, что борьба не окончена. Сергей чувствовал, как его власть укрепляется, но угроза раскола в партии оставалась.
Сергей вызвал Климента Ворошилова в свой кабинет. Ворошилов был солдатом до мозга костей, и Сергей доверял его прямолинейности, но знал, что его рвение иногда может быть опасным.
— Клим, — сказал он, — кризис на Западе давит на нас. Цены на зерно падают, валюты не хватает. Но армия для нас приоритет не меньше чем промышленность. Что нужно, чтобы укрепить ее? Говори мне прямо, без утаивания.
Ворошилов расстегнул шинель, его пальцы теребили папку с докладом.
— Коба, — сказал он, — армия слаба. У нас старые винтовки, мало танков, артиллерия устарела. Кризис бьет по Западу, но они вооружаются: Англия строит крейсеры, Франция — танки, Польша рыпается на наших границах. Нам нужны новые танки — Т-26, они уже в разработке, но нужно больше и желательно раньше. Артиллерия — 76-миллиметровые пушки, самолеты — истребители И-3. Мы должны увеличить призыв, обучить командиров. Но главное — деньги. Без валюты мы не купим станки для оружейных заводов.
Сергей кивнул. Он видел в воображении танки, грохочущие по полям, пушки, готовые встретить врага, но и крестьян, чьи письма кричали о голоде.
— Сколько нужно? — спросил он.
Ворошилов открыл папку, его пальцы пробежали по цифрам.
— Миллиард рублей на три года, — сказал он. — Половина — на танки и пушки, четверть — на самолеты, остальное — на обучение и склады. Надо усилить изъятия, иначе заводы встанут.