Шверник покачал головой.
— Микоян, ты гонишься за миражом, — сказал он. — Рабочие не выдержат. Сейчас мы продаем товар Западу, но мы не сможем продолжать продавать им и открыть еще новые рынки. Нам уже нечего вывозить. Хлеба мало не только в селах, но и в городах. Не то у нас положение, чтобы играть в такие игры.
Сергей дал всем выговорится. Он был арбитром над всеми.
— Товарищи, — сказал он, — мы отгрузим продовольствие в рамках действующих контрактов, и дадим понять, что со следующего квартала они либо идут на наши условия, либо мы заключаем контракт с турками и персами. Они видят, что мы уже не такие зависимые как 4 года назад. У нас уже есть заводы, есть подготовленные кадры, пусть и не в том количестве что хотелось бы, но уже не голое поле. Поэтому, мы не позволим обращаться с нами как с рабами. Пока они в кризисе, мы должны на них нажать. Так же я поручу Ягоде усилить контроль за шпионами и как только мы вскроем всю сеть, мы совершим облаву и арестуем всех.
Присутствующие согласно закивали. Сергей завершил заседание и все разошлись.
После отъезда Надежды с детьми, Сергею было вечерами одиноко. Яков звонил совсем редко. Он продолжал жить в Ленинграде, перестал так много пить и даже разговаривал с отцом, но это было нечасто. Но все же, даже небольшое потепление между ними радовало Сергея.
Надя иногда приезжала с детьми, и они жили с ним по несколько дней, а потом уезжали к ее родителям. Жизнь на два дома стала для нее привычной. Сергея стало это даже устраивать. да, ему было скучно без них, но он понимал, что он редко появляется дома раньше, чем ночью и если они будут жить вместе, то она снова будет злится, что его постоянно нет. А так, они видятся реже и поэтому почти перестали ругаться.
Когда они приехали в очередной раз, он был дома.
Он опустился на колени перед Светланой, его рука коснулась её щеки, и на этот раз она не отстранилась. Её глаза блестели, голос был тонкий и ласковый.
— Папа, — сказала она, — ты будешь дома? Я хочу, чтобы ты читал мне сказки.
Сергей улыбнулся, его горло сжалось от слёз, которые он сдерживал.
— Буду, Света, — сказал он. — Я буду читать тебе сказки каждый вечер.
Он посмотрел на Василия, чьи кулаки были сжаты, но глаза уже не пылали гневом. Его голос был тихим, но в нём была надежда.
— Василий, — сказал он, — я знаю, ты злишься. Я был плохим отцом, но я хочу исправиться. Скажи, что тебе нужно, я слушаю.
Василий пожал плечами.
— Просто будь дома, — сказал он.
Сергей кивнул. Он посмотрел на Надежду, её лицо было всё ещё холодным, но в её глазах была искра веры. Он взял её руку, и на этот раз она не отстранилась.
— Надя, — сказал он, — я сделаю всё, чтобы вы были счастливы. Спасибо, что вернулась.
Надежда кивнула, её голос был едва слышным.
— Это ради детей, Иосиф, — сказала она.
Сергей обнял Светлану, потом Василия, чувствуя, как их тепло возвращает ему жизнь.
Сегодня же, он был один. Надежда с детьми была у родителей, и он получил очередной доклад от охраны, доставленный поздно вечером: Надежда в безопасности, но её состояние ухудшается. Она запирается в комнате, отказывается говорить с родителями, почти не ест. Светлана плачет, спрашивая, почему «дяди» следят за ней, почему она не может гулять без них. Василий молчит, но злиться, сегодня он ударил сотрудника охраны, когда тот проверял его комнату. Надежда пыталась спрятать перочинный нож, но его изъяли.
Сергей сжал медальон Екатерины, его сердце болело от вины перед Надей. Но еще больше он боялся, что история повториться, и она убьет себя. Он думал о том, как спасти её: может, снять часть охраны, чтобы она дышала свободнее, но оставить агентов на расстоянии? Может, привезти её к себе, говорить с ней каждый день, вернуть её веру? Но он боялся, что любой его шаг может толкнуть её к краю. Он взял телефон, набрал номер помощника.
— Организуй машину, — сказал он. — Завтра я еду к Надежде и детям. Подготовь всё, чтобы я мог остаться с ними. Охрана остаётся, но пусть держатся подальше — не в комнатах, а у дома. Я должен быть с семьёй. И… найди врача, лучшего, но не говори Надежде. Я сам поговорю с ней.
Он положил трубку, его рука сжала медальон. Он поклялся себе, что он спасет семью, спасет Надю, даже если эта битва будет очень тяжелая. Но его главные битвы были еще впереди.