Сергей получил анонимное письмо за неделю до учений, доставленное через ОГПУ. Автор, назвавшийся «командиром, верным делу», указывал на хищения в снабжении: топливо сливалось, запчасти продавались, а склады боеприпасов разворовывались. Письмо заканчивалось словами: «Армия слаба не из-за солдат, а из-за воров наверху». Сергей приказал ОГПУ начать проверку, но держал письмо в тайне от армейских командиров, чтобы не подрывать моральный дух перед учениями. Однако оно укрепило его решимость: армия должна быть очищена.
Сейчас Сергей стоял на вышке, его взгляд был прикован к полю. Танки Т-26, двигались в атаку, но часть застряла в грязи, их гусеницы буксовали, выбрасывая комья земли. Пехота окапывалась, но без связи с артиллерией позиции выбирались наугад, некоторые роты залегли в низине, где их легко было бы накрыть огнём.
Самолёты И-15 были неплохи. Они, гудя, пролетали над полем, но их было слишком мало. Связь хрипела, передавая обрывки команд, а связисты, пытались наладить линии.
Ворошилов опустил бинокль, его лицо было мрачным.
— Иосиф Виссарионович, — сказал он. — Это бардак. У нас 600 танков, но треть не на ходу. Пехота теряет связь, самолетов мало. Много проблем с логистикой. Если противник ударит завтра, нам будет очень тяжело.
Егоров, стоявший рядом, кашлянул.
— Климент Ефремович преувеличивает, — сказал он. — Армия сильна, солдаты готовы. Но зачем нам эти учения? Мы тратим топливо, патроны, изнашиваем танки. Гитлер далеко, а мы устраиваем спектакль. Лучше копить силы, строить склады.
Тухачевский резко повернулся к Егорову, его голос был полон гнева.
— Александр Ильич, вы слепы! — сказал он. — Гитлер не далеко. Его танки уже на полигонах, их авиация растёт. Они готовят «блицкриг» — быстрые удары, танки, самолёты, прорывы. Эти учения показали, что мы не готовы: без связи, без скорости, без манёвра мы проиграем. Нам нужны новые танки, радио, обученные командиры. Дайте мне ресурсы, и я перестрою армию за два года.
Сергей слушал, его пальцы сжали деревянные перила вышки. Егоров был пережитком прошлого, его осторожность граничила с трусостью. Тухачевский видел будущее войны, но его планы требовали денег, которых не было. Ворошилов был прав: координация была главным врагом. Сергей видел, как солдаты, уставшие, тянули застрявший танк, как связисты путались в проводах, как командиры кричали, но не могли навести порядок. Учения обнажили правду: армия была громоздкой, плохо оснащённой, с командирами, боящимися брать ответственность.
— Клим, — сказал Сергей. — Это твоя работа, и ты за неё ответишь.
Ворошилов побледнел.
— Иосиф, — сказал он, — я вижу слабости. Я начну реформу: новые учебные программы, больше техники и связи, меньше таких командиров, как Егоров. Но дай мне год и деньги. И… я получил рапорт: часть топлива для учений исчезла, склады боеприпасов недосчитались трети. Кто-то ворует.
Сергей сжал кулак, вспомнив анонимное письмо.
— Егоров, — сказал он. — Если твоя дивизия не справится нга учениях, ты уйдёшь. Михаил, твои идеи хороши, но пока это только слова. Климент, найди воров в армии, ОГПУ тебе поможет. Учения продолжить, пусть учатся на ошибках. И готовь план реформы. Доложи мне через месяц.
Егоров покраснел, но промолчал. Тухачевский кивнул, его глаза загорелись решимостью. Ворошилов выпрямился, готовый действовать. Сергей посмотрел на поле, где солдаты, несмотря на трудности, продолжали манёвры, и подумал о Гитлере.
Вернувшись в Москву, Сергей позвал Молотова в свой кремлёвский кабинет. На столе лежал отчёт ОГПУ: немецкая разведка активизировалась по всей Европе. Их агенты были замечены в Париже и Варшаве. А в Берлине пытались завербовать сотрудника советского посольства. Утечка о переговорах с Францией могла быть их работой, и Сергей чувствовал, как тень Гитлера надвигается ближе.
— Вячеслав, — сказал он. — Немцы знают слишком много. Утечка — их рук дело? Или французы играют с нами?
Молотов взял отчёт, его глаза пробежали по строчкам.
— Иосиф, — сказал он, — немецкий атташе в Париже докладывал в Германию о «советско-французских контактах». Но я подозреваю Дюпона — он слишком болтлив, а его встречи с британцами не случайны. ОГПУ следит за французской делегацией.
Я отправлю нового человека в Берлин, чтобы проверить посольство. Гитлер не должен знать наши планы, раньше, чем мы объявляем о них официально.