Кабинет был завален бумагами: стопки докладов, письма, списки, исписанные мелким почерком. На массивном деревянном столе, потемневшем от времени, лежал отчет Молотова о партийных кадрах, предложения Кагановича по Закавказью и заметки Орджоникидзе о состоянии заводов. Эти люди были его опорой, но их лояльность нужно было заслужить. Сергей, как юрист, привык выстраивать доверие с клиентами: выслушивать их, предлагать решения, демонстрировать компетентность. Здесь правила были жестче, но принципы оставались теми же.
Он взял перо, обмакнул его в чернильницу и начал писать план. Его юридический ум требовал четкой структуры: конкретные шаги, анализ рисков, запасные варианты. Первое — укрепить контроль над партийным аппаратом. Как генеральный секретарь, он имел доступ к назначениям, и это был его главный козырь. Второе — найти подход к Бухарину. Его идеи о крестьянстве могли завоевать поддержку масс, но их нужно было направить в русло индустриализации, без которой страна останется слабой. Третье — ограничить влияние Зиновьева и Каменева, не вступая в открытый конфликт. Их тандем был силен, но Сергей знал из книг, что их амбиции сделают их союз нестабильным. И, наконец, разобраться с Троцким. Его авторитет в армии и партии был огромен, но его резкость и высокомерие отталкивали многих. Знания Сергея о будущем — о расколах в партии, о борьбе за власть, о грядущих вызовах, включая Великую Отечественную войну, — давали ему преимущество, но использовать его нужно было с ювелирной точностью, чтобы не вызвать подозрений.
Раздался стук в дверь. Сергей поднял голову, поправляя ворот грубой шерстяной гимнастерки, которая все еще казалась ему чужой.
— Войдите, — сказал он.
В кабинет вошел Лазарь Каганович
— Иосиф Виссарионович, — начал он, — вот список кадров для комиссии по крестьянскому вопросу, как вы просили. Надежные люди, проверенные. Я включил товарищей из Украины, Поволжья, Сибири и Центральной России. Они знают деревню, понимают, о чем говорят крестьяне.
Сергей кивнул, раскрывая папку и пробегая глазами аккуратно составленный список. Имена были незнакомыми, но он доверял чутью Кагановича. Этот человек был исполнителем, готовым брать на себя любую задачу, и его энергия могла стать мотором для многих начинаний. Сергей решил, что Каганович станет его правой рукой в организационных вопросах.
— Хорошо, Лазарь Моисеевич, — сказал он, постукивая пером по столу. — Добавьте к списку людей из Закавказья. Григорий Константинович упоминал проблемы с дисциплиной в местных парторганизациях. Нам нужны те, кто сможет навести там порядок. И еще — соберите данные о партийных организациях в Ленинграде. Кто там верен Зиновьеву, а кто может работать с нами. Действуйте тихо, без шума.
Каганович посмотрел на него с легким удивлением, его брови приподнялись, но он тут же кивнул, записывая указание в потрепанный блокнот. Сергей понял, что его просьба была необычной — Сталин, которого знал Каганович, редко вникал в такие детали так глубоко. Но Сергей не мог позволить себе быть просто Сталиным. Он должен был использовать свои знания из будущего, чтобы предвидеть ходы противников и выстраивать свою стратегию.
После ухода Кагановича Сергей вернулся к бумагам. Отчет Молотова о партийных кадрах был подробным: списки секретарей губкомов, их характеристики, связи, слабости. Сергей отметил несколько имен — людей, которые, судя по отчету, были лояльны ему или могли стать таковыми при правильном подходе. Он знал, что партийный аппарат — это машина, которая может работать на него, если он правильно расставит рычаги. Его юридический опыт подсказывал: в любой сложной системе есть точки давления, и их нужно найти. Он сделал пометку: встретиться с Молотовым завтра и обсудить, как усилить контроль над региональными парторганизациями, не вызывая подозрений у Зиновьева.
Вечером его ждала встреча с Орджоникидзе. Григорий Константинович ворвался в кабинет, как всегда, с шумом, хлопнув дверью так, что чернильница на столе дрогнула. Он бросил пальто на стул, едва не опрокинув его, и начал говорить, не давая Сергею вставить слово.
— Иосиф Виссарионович! В Тифлисе бардак, но я уже начал наводить порядок. Заводы работают на четверть мощности, рабочих не хватает, сырья тоже. Но если дать мне людей, деньги и немного времени, я подниму производство! Дайте мне три месяца, и мы запустим хотя бы два завода на полную!
Сергей улыбнулся, глядя на его пылающие энтузиазмом глаза. Орджоникидзе был как ураган — шумный, неудержимый, но способный сдвинуть горы, если направить его энергию в нужное русло. Сергей знал, что заводы в Закавказье не будут лишними в будущей индустриализации, и их нужно запустить как можно скорее.