Помню.
— Я тогда был без брони, и хорошо. Был бы в бронике — пуля отрикошетила бы и ушла мне в корпус. А так она просто чирканула.
— Ты ложись на спину сейчас, — сказала я Игорю, — руку сверху. А я аккуратно расслаблю живот.
Игорь лёг. Перевёл дух. Продолжил:
— Пуля шла стелющим по земле, а я, лёжа на спине, отстреливался.
Он лежал передо мной на спине. И я не могла представить, как он в таком же положении отстреливается. Остановила себя — мне и не надо это представлять…
— Пуля зашла в задний карман штанов, вылетела с кителя. Курьёзная ситуация. Я сразу не понял, какого рода ранение получил. Думал, что пуля где-то во мне застряла. Товарищ потом посмотрел и говорит: «Всё в крови, но всё хорошо, чирком прошла». Потом я своим ходом шёл на точку эвакуации — около семи километров. Приехала эвакуационная группа. На «буханке» отвезли меня в больницу.
Игорь молчал, чуть качая руку. Я расслабляла ему живот.
Я расслабляла ему живот и думала о том, что потом, когда война закончится, вокруг меня будет моя Россия. Вся Россия — моя.
Где ни окажешься — везде будут мои ребята. Мои воины. Мои герои.
С которыми мы теперь связаны навсегда. Незримо и крепко.
Так, чтоб при встрече обняться и не выпускать друг друга. И не замечать оторванные ноги, руки, шрамы на лице. Видеть только сердце.
И спасать друг друга верой в то, что мы идём вперёд. Вместе. За Родину.
— Слушай, — спросила я, — а как идёт время на войне?
Игорь задумался:
— Как в другом исчислении. Война — это целая вечность. Особенно в условиях интенсивных боев. И кругом смерть. А война, знаешь, это не только смерть… Ты смотришь честно в её глубину — и видишь в этом жизнь. Знаешь, что у тебя есть долг. Есть задача. И нужно выполнить задачу максимально эффективно. И живёшь дальше — в этой нескончаемой вечности, выполняя свою задачу.
Костя проснулся. Начал тренироваться. Закинул на трубу над кроватью резинку, принялся качать руки и пресс.
Я подсела к нему. Он приостановил тренировку.
— Поработаем?
— Давай! — улыбнулся Костя.
Даже в одном слове — в этом «давай» — слышался уральский говор. Я так, по говору, сразу догадалась, что он с Урала. Почти наугад месяц назад спросила: «Екатеринбург?», а Костя кивнул в ответ.
— А у меня бабушка и дедушка из-под Алапаевска. Деревня Нейво-Шайтанка, знаешь?
— Знаю, — улыбнулся Костя. — У меня жена из Алапаевска, там рядом.
Я положила руки ему на грудную клетку. Начала мягко раздыхивать рёбра.
— Знаешь, — говорю, — тебе важно сейчас дышать на полную. Ты не ходишь. Нагрузки на тело нет почти. Воздуха свежего нет тоже. Зато стресс ты пережил большой. И всё ещё переживаешь. Дышишь поверхностно. Я сейчас буду немного шевелить рёбра, помогать тебе, а ты старайся вдыхать поглубже.
Костя кивнул.
Мы начали дышать в такт. Я задавала глубину дыхания. Костя старался добрать воздуха.
Дышали вместе. Сколько получалось.
— Отдыхаем! — сказала я. Костя потянулся за бутылкой с водой. Глотнул. Устал.
— Как тебя ранило? — спросила я. Он посмотрел долгим взглядом:
— Точно хочешь знать?
Я кивнула.
Он глянул на мои руки:
— Продолжать дышать будем?
— Конечно. После перерыва. Тебе надо восстановиться. Не так сразу.
…Выйду на любом полустанке. Запою: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» Оглянусь — друзья везде. Кто без ноги. Кто с пластиной в руке. Кто-то с протезом в бедре. Игорь будет рад мне и в Донбассе, и в Крыму. Костя — на Урале.
— Это был сентябрь, — Костя продолжил рассказ. — Раньше мы не задерживались больше суток на одном месте, чтоб «не срисовали». А тут — третий день сидим в лесополосе, мобильные группы раскиданы по лесу, примерно в сотне метров друг от друга.
Обычный день. Нас было четверо, почти полный экипаж. Я, Старший, Участковый и Рыжий — последний три дня назад вернулся из отпуска. Беспилотники тоже были с нами.
Время подошло к обеду. Продукты, воду и всё, что нужно, нам подвозили. С обеспечением проблем не было. Старший наварил кастрюлю борща — все с удовольствием поели. Мне доверили уничтожить остатки, поэтому я съел двойную порцию.
Около двух часов дня Участковый ушёл копать окопы. Мы втроём были в станции.
БАБАХ! Смотрим: слева, рядом со станцией, прилёт. Срывает крышу с кабины. Выскакиваем из машины и бежим в сторону окопа. Первым бежит Старший, за ним Рыжий и я замыкающим. Не успеваю сделать и десяти шагов — БАБАХ! Следующий прилёт.