Я разглядывал ее долго, наверно всю ночь. Спящая тигруля, чертово наваждение. Кто бы мог подумать в нашу первую с ней встречу, что она так быстро проберется мне под кожу? Заполнит там всё собою, чтобы как раньше мне уже не захотелось. Разделит всё на до и после. И привычное “до” вдруг стало серым и пресным, хотя и включало в себя столько яркого и сильного. А “после” – приобрело очертания малышки и не позволяло дергаться в сторону. Ведь и дальше не позволит же? Да я сам себе не позволю. С ней – не позволю. Я – не Миха. Я – умнее. Я знал все его ошибки и не намеревался их повторять, нет. Крошка будет со мной всё это “после”. Потому что по-другому я себе не представлял.
Я раздраженно вздохнул и прикрыл глаза, но сон не шёл. Тепло и запах крошки окутывали меня, заставляя думать сопливую чушь. Словно мысли героя из бразильского сериала! Но, черт меня побери, если это не было гребанной правдой.
Заснул только под утро, и то ненадолго. Из сна меня вырвал короткий звонок в дверь. Малышка не проснулась, и я, натянув джинсы, пошёл открывать.
– Доставка цветов, доброе утро.
Курьер в зелёной куртке всучил мне охапку цветастой зелени и тут же слинял.
Настроение сразу же упало в глубокую яму. Моей малышке кто-то присылал букеты по утрам? Какого черта? Она же сказала, что у неё никого, кроме нас с Михой… Блядь.
Обшарил цветы, нашёл записку.
“С днём рождения, Кирюша”.
За. Ши. Бись.
День рождения
– Малышка… Детка, просыпайся, – прошептал я ей на ушко, ладонями поглаживая ее узкую спинку вдоль позвоночника.
Букет от Михи был аккуратно поставлен на подоконник, чтобы не бросался в глаза, а рядом с моей кошкой уместился поднос с завтраком – таким, какой я смог сварганить, имея не слишком много времени. Я подсмотрел время будильника на ее телефоне и теперь сам работал им.
– Крошка, пора вставать, – повторил так же тихо, целуя нежно ее лицо, и она сонно заворочалась.
– Отстань, я сплю, – пробурчала конфетка.
– Но уже утро, и твой день рождения, сладкая, – мои губы по очереди накрыли ее глаза.
– Только ради дня рождения, – она улыбнулась и наконец открыла глаза.
Сонная красотка вызывала во мне ещё большую бурю, чем спящая – потому что была такой трогательно милой, такой уязвимо нежной. Хотелось завернуть ее в кокон и не отдавать этому миру. Хотелось съесть ее, чтобы она навсегда оставалась внутри меня. Хотелось…
– Ты так странно смотришь, – еле слышно заметила крошка, разглядывая меня двумя непроснувшимися ещё планетами.
Я не знал, что ответить. Точнее, знал, но не хотел. Вместо этого я пододвинул ближе к ней поднос с завтраком:
– Доброе утро, тигра.
Она села на кровати, отчего плед тут же съехал с ее плеч.
– Ух ты, это мне?.. А… А почему я голая?! – она резко дернула плед вверх на себя и нахмурилась с наигранным возмущением. – Что ты опять ночью вытворил?! Извращуга!
– Я спал! – с усмешкой ответил я, показывая тигрице свои раскрытые ладони. – Ты просто уснула в одном полотенце. Ну и…
– Ну и где полотенце?!
– Было изъято за ненадобностью, – посмеиваясь, ответил я. – Ты лучше оцени мои труды по приготовлению завтрака.
На подносе стоял омлет, печенье и кофе. С моей точки зрения всё это выглядело как минимум съедобно, но видимо у кошки было своё мнение. Она только посмотрела на еду, как тут же побледнела и, зажав ладонью рот, вскочила на ноги. Вскакивая, малышка слишком сильно дернула плед, из-за чего поднос резко перевернулся, и весь завтрак оказался на постели.
– Черт! Прости! – пискнула крошка и умчалась в туалет.
Мне потребовалась секунда, чтобы переключиться из сонного утра в утро-армагеддон. Кофе успело расплыться коричневым пятном по постели прежде, чем я бросился срывать всё с матраса. Но я не успел – матрас промок. Плюнув на него, я рванул за малышкой, и там меня тоже постигла неудача – крошка закрылась в ванной комнате изнутри.
Взволнованно я принялся взглядом прожигать дыру в двери, заодно складывая два плюс два. Я помнил, что тигре было однажды плохо у родителей. Тоже с утра. И если это – не проблемы с желудком, то вывод напрашивался сам собой. Какого черта только она ничего не сказала об этом мне?!
Мои кулаки непроизвольно сжались.
Ответ же был очевиден, верно? Потому что меня это не касалось. Значит, Миха? И крошка поэтому не соглашалась стать моей?..
Блядь.
И я сейчас был между ними, как… как гребанный третий лишний?!
Меня самого уже чуть не тошнило от собственной невезучести. Что тогда в универе со Светой, что сейчас – Миха играючи получал все козыри в руки…